18+

— Я не врал, — последовал уверенный ответ.

Я грустно усмехнулась, взглянув в окно. Мимо проходили люди, улыбались, разговаривали о чём-то. Куда-то спешили… Ещё совсем недавно и я была такой же. Беззаботной. Живой.

— Ты прав. Я сама обманулась.

Это так. Я верила ему. Верила безусловно, безгранично. Не только его словам. Я верила его глазам, жестам, поступкам. Я верила, что дорога ему. Я верила, что Алекс никогда не сделает мне больно. Но мне больно. Очень. Я обманулась.

— Алекс…

— Маша…

Одновременно начали говорить. Я видела, что Романову тяжело. Мне не легче. Я пытаюсь понять, что произошло, но сомневаюсь, что он может сказать что-либо, способное всё изменить.

— Маша, — Алекс снова заговорил, убедившись, что я не планирую продолжать, — да, я уезжаю. Этот вопрос решён уже давно. Я не могу повернуть всё назад. На кону огромные деньги. К тому же, отказаться — значит подвести отца. А я никогда так не поступлю.

Алекс замолчал, а я опустила взгляд на свои сцепленные руки.

Официант принёс кофе и маффин — то, что я всегда брала. Но сегодня я не притронусь к любимым лакомствам. Меня тошнит. Тошнит от того, что происходит. А Романов тем временем продолжил:

— Я никогда не рассказывал тебе. Как-то не было подходящего момента, — Алекс смотрел на меня, не моргая, я чувствовала это, но сама была не в состоянии поднять глаза. Иначе, слёзы всё-таки вырвутся на свободу. — Папа родился в Москве, в очень состоятельной семье. Его отец, то есть мой дед, был очень влиятельным человеком… Политиком. Он умер в прошлом году. Когда папа закончил университет, он познакомился с девушкой. Они встречались не долго, пару месяцев. А потом она сказала, что беременна.

Алекс снова замолчал, и я почувствовала, что ему нужна моя поддержка. Подняла глаза и взглянула в лицо парня, всеми силами стараясь не выглядеть уязвимой, злой, обиженной.

Я видела, что то, о чём говорит Алекс, причиняет ему боль.

— Оказалось, что девушка несовершеннолетняя. Отец не знал об этом, но ответственность свою признал. Между собой они договорились, что будут воспитывать ребёнка, хоть и нельзя сказать, что там были какие-то высокие чувства. Но, насколько я понял, отцу девушка нравилась. Он даже готов был жениться… Но, её родители узнали, кто именно отец ребёнка. Они пошли к деду, — Алекс усмехнулся, повертел в руках стакан с американо, который всегда пьёт в этой кофейне, поставил обратно на стол и продолжил: — Угрожали скандалом, говорили, что пойдут в суд, в прессу… Дед был в бешенстве. Родители девушки требовали оплатить аборт и дать огромную сумму за молчание, иначе, отца могли посадить. Папа был категорически против аборта, но дед был настроен решительно. Сказал, что лишит всего — статуса, наследства, имени, денег… Отец тогда как раз собирался начинать свой собственный бизнес. Девушка тоже не хотела делать аборт. Она вроде как пыталась разговаривать с родителями, чтобы те не подавали в суд. А потом передумала. Тогда отец просто решил предложить больше денег… И родители женщины, которая меня родила, согласились… Они согласились продать меня собственному отцу за сумму, вдвое превышающую те деньги, что им предложил мой дед за аборт и закрытые рты. В Швеции у отца жил дядя. Родной брат моего деда. У отца с ним всегда были отличные отношения. Тот согласился дать папе эти деньги с тем условием, что он отработает их… В итоге девушка родила. Меня. Отец заплатил деньги, забрал меня и уехал в Швецию к дяде. Я его не помню. Он умер, кода мне было полтора года. Так отцу не пришлось больше отрабатывать долг. Все предприятия и капиталы дяди отошли двум его дочерям, которые начали всё уверенно просирать. Папа, испытывая благодарность к родственнику, который не отказал в помощи, приютил, предоставил нянек для меня… В общем, отец решил во что бы то не стало выкупить предприятия у этих тупых куриц. И вот… Я обязан ему жизнью, Маша.

Алекс замолчал и посмотрел прямо мне в глаза, как обычно затрагивая самые глубокие струны моего многострадального сердца.

Было больно. Больно за Алекса. Больно за себя. Потому что его рассказ абсолютно ничего не меняет. Скорее наоборот. Если до этого момента в моей душе ещё теплилась слабая надежда, подогреваемая искрами моей любви, то сейчас всё потухло, оставляя после себя лишь разъедающий глаза едкий дым и пепелище.

— Никто из них. Ни родственники женщины, которая родила меня, ни она сама, ни мой родной дед… Никто ни разу не интересовался нами. Мной. Никому до меня не было дела. Кроме отца, который отдал за меня свою жизнь. У него было имя, деньги, возможности, планы, мечты… Друзья, семья. Какая-никакая. Я вообще до сих пор понять не могу, почему он так поступил. И не уверен, что сделал бы то же. Я не уверен, что я хороший человек, Маша. А ты…

Алекс снова замолчал, оборвав себя на полуслове, а я всё же не сдержалась. Слеза скатилась по щеке, падая прямо в кофе, и я поспешно отвела взгляд в надежде, что Романов этого не заметит. Я поняла, к чему повернул разговор. Я знаю, что Алексу непросто. Знаю. Но, чёрт возьми, мне тоже сложно! Очень сложно и больно!

— Я понимаю, — выдавила из себя, приглушив всхлип. — Я понимаю, Алекс. И всё равно чувствую себя обманутой. Ты с самого начал знал, что это всего лишь кратковременная интрижка без счастливого конца. А я…

Замолчала. Стыдно признаться, что я думала о будущем… Рисовала картины большой счастливой семьи. Представляла, каким отцом станет Романов. Примеряла на себя его фамилию.