— Я Далия Гиллеспи, — представилась мать Алессы.
— Томас Гуччи, — повторил офицер свое имя.
— Мистер Гуччи, — взгляд Далии опустился вниз, в свете солнца она казалась горящей черной спичкой, — простите, если Вас оскорбит или как-либо еще заденет мой вопрос, но мы видели немало военных сегодня, но всех не таких, как Вы. Позвольте полюбопытствовать, где Вы воевали?
Томаса нисколько не удивил ее вопрос.
— Вторые Чрезвычайные вооруженные силы ООН, — офицер отвел глаза, — на Ближнем Востоке.
Он не мог понять, почему смотрел на Далию Гиллеспи не так, как на других женщин. Почему ее горе, даже неизвестное ему, так резонировало с его виной.
— Знаете, Далия, я совершенно… одинок в этом городе, — неожиданно для Томаса слетело сокровенное признание с его губ. — Простите мое нахальство, но я хотел бы, чтобы Вы с дочерью составили мне компанию в прогулке у озера.
Огневолосая женщина сжала губы в мучительном сомнении. Казалось, она чего-то опасалась, но, взглянув на светящуюся улыбкой дочку, в прошении вцепившуюся в ее руку, кивнула офицеру.
— И куда Вы предлагаете прогуляться? — осведомилась она.
— До лодочной станции, — озвучил свой замысел Гуччи.
— Мы будем кататься на лодке? — восторженно воскликнула Алесса.
Томас взглянул ей в глаза и снова заставил себя улыбнуться, несмотря на растерянность и то тянущее чувство боли, что рождал резонанс его с Далией состояний:
— Да, мы переправимся на другой берег. А там пойдем в парк «Лейксайд». Ты любишь аттракционы?
— Конечно! — обрадовалась девочка и захлопала в ладоши.
Тонкая темная Далия оставалась сдержанной и напряженной. Может, Гуччи ощущал близость с ней из-за роднящей их необходимости ни за что не расслабляться и не терять бдительности. Что же могло принудить женщину быть столь настороженной? Чего она боялась?
Троица пошла вдоль озера, избегая лишних слов и взглядов в глаза. Только изредка Томас переглядывался с Алессой и старался улыбаться ей.
— Вам понравился мой рисунок? — поинтересовалась она.
— Я не часто мог видеть, как рисуют дети, — честно сознавался офицер, — но мне кажется, у тебя здорово выходит. Ты часто рисуешь?
— Да, больше всего люблю птиц и зверей, — поведала школьница. — И цветы тоже, но они пока получаются не очень похоже.
— Но твои маки вполне похожи на настоящие маки, — попытался приободрить ее Томас, озвучивая свои мысли вполне искренне, как бы ни было тягостно воспоминать о маках.