Ритуал

– Но, Вайю, – он снова нервно взлохматил пятерней волосы, – если все целители приносят клятву… и учат в Академии, значит… Наставник Виртас обучал тебя в обход правил!

Я печально развела руками. Бедный Виртас, но обвинением больше, обвинением меньше, надеюсь он никогда не узнает, чему именно он успел меня научить.

– … и это…

– Тюрьма, – я переплела пальцы решеткой и весело подмигнула. – Если очень повезет и попадутся дураки, которые не прикончат сразу.

– Но, Вайю…, – лицо Гебиона стало пепельно-серым.

– Геб, – я поднялась на ноги и покрутила шеей, разминаясь. – Это наш самый последний шанс. Когда больше не останется ничего. Когда будет совершенно всё равно, что будет завтра. Шанс на то, что мы выживем. Захлопни рот, – я щелкнула пальцем Геба по носу. – Потому что это можно использовать только один раз… если меня поймают, – закончила я совсем тихо.

И потому что больше с прошлой жизни у меня не осталось ничего. Единственное оружие, которое я могла бы использовать.

– А как же тогда… Академия? – Гебион тупо моргнул.

– Мы не идём в Академию, Геб, – я хлопнула его по плечу и покрутилась на носочках, раскинув руки. – Мы идем в Корпус. Поэтому выкини те книжки, что подсунул Луций, они бесполезны.

– Корпус…, – глаза мальчишки вспыхнули фанатичным светом.

– И никогда, – я стащила его со скамьи за ворот, – никогда больше не смей думать, что Блау – слабы. Нападай!

***

Дым вился клубами. Сладковатый, терпкий, я знаю, что сегодня курил дядя вместо обычного табака, и эта маленькая палочка мне не нравилась.

В кабинете царил полумрак, трещали дрова в камине, и одинокий светляк над столом немного разгонял тьму по углам. Я думала, меня буду ругать. Дядя молчал весь день, и когда вызвал в кабинет перед сном, я ожидала очередных нотаций, но… он молчал. Курил и молчал, вот уже мгновений тридцать.

Сначала я чинно сидела в кресле, потом сбросила тапки и забралась на краешек тахты к дяде, потом осмелела, и, прихватив подушку, подлезла под бок, устроившись удобнее – выволочки не будет, можно просто помолчать вместе.

Палочка была десятой по счету. Как только кончалась одна, дядя прикуривал следующую, щелкнув пальцами, от маленького огонька, и молча курил снова.

Всё было плохо. Очень плохо.

Запах этого сладковатого дыма и вязкости, которая оседает на языке, я не любила. Наркотики были легкими и кровь можно почистить чарами… но… дядя никогда не курил при нас ничего кроме табака.

Тяжелая теплая рука упала мне на макушку, и дядя продолжил выдыхать дым, лениво перебирая пальцами мои волосы.

– Я уезжаю в столицу. Утренний портал, – слова камнем упали вниз, нарушив мирную тишину вечера.