И это не считая уроков из Школы, которые продолжали приходить с Нарочным — дядя решил, что мы — Данд, Фей и я — вернемся в класс только после того, как ко мне вернется возможность плести. И только тогда новоиспеченный сир Дандалион Блау будет официально представлен малому высшему обществу.
Я уставала так, что вечером не всегда успевала раздеться, засыпая на постели, и утром слушала ворчание Нэнс. Как будто дядя и Луций поставили себе целью загрузить меня так, чтобы не оставалось ни одного свободного мгновения подумать.
Собраться с мыслями.
Я даже не закончила расследование и разбор данных, снятых со стабилизатора — только скопировала схемы и получила записи воспоминаний всех слуг, которые контактировали с лабораторией, где лежал дядя Люци, за предшествующие сутки.
У меня было всего пару спокойных дней дома. А потом дядя привез из Столицы «Изверга» и времени не осталось вовсе.
«Извергом» желчного столичного имперца поименовала Маги, когда узнала, ахнув, как тот планирует издеваться над дитятками. Старуха Стефания даже пыталась спорить — «её мальчик, её милый Данди недоедает!» И это первый раз, когда сухопарая Хэсау объединилась с пышнотелой аларийкой, выступив единым фронтом против общего врага.
Стефания и Маги. Дрогнул даже Луций, сбежав с поля боя. «Изверг» же качнулся на каблуках, заложив руки за спину, и презрительно скривил губы — «провинция, какая же глухая провинция», а потом приложил обеих заступниц плетениями.
— Изверг!!!! — взвыла кухарка, потирая пышный зад.
Имперец только надменно склонил голову, принимая хулу, как высочайшую из похвал. Хотя, откровенно, виноват был дядя, с чьего высочайшего дозволения были начаты издевательства над двумя младшими птенчиками гнезда Блау.
***
«Вот настолько благоразумно» — мне пришлось почти лечь грудью на стол, чтобы растопырить руки — артефакты, разложенные на рабочем столе дяди в ряд, просто не входили сразу: «лотос» старухи Корай, три камня накопителя с Аукциона, которые дядя уже начал превращать в заготовки, и… много пустого места.
«Символизм пустой части стола символизирует виру рода Дан, выплаченную в результате разрыва помолвки» — резюмировала я сладко.
«Сомневаюсь, что вира вошла бы на стол. Если перевести в империалы — курс благоразумия этой зимой очень высок» — хэкнул в усы Луций, которого дядя тоже вызвал в кабинет «на мирийский ковер», как Наставника.
«Если бы я была Главой…» — протянула я задумчиво, — «я бы себя похвалила. И назначила бы поощрение». Пошевелив пальцами здоровой руки в воздухе, я обозначила знак, который теперь знала вся Империя — так высоко он сиял в небе — герб рода Да-арханов.
Луций хмыкнул ещё раз, и тут же поднес рукав ханьфу к лицу, чтобы скрыть смех. О том, зачем дядя почти два дня провел в Хранилище, отбирая артефакты — знал каждый из нас троих. Дядя решил выставить на ближайший аукцион в столице сразу пять лотов, которые несколько сотен зим не видели дневного света.