Единственное, что смогли вытащить под пытками — это то, что «девчонка видит весь гобелен», «предки откликаются на её зов» и… браслеты Светлых работают на… темной. Этого не было в расчетах — и именно это делало эксперимент интереснее.
— В какой момент ты решил предать нас, мальчик, и выбрать темных? Стоило ли это того? — старик разговаривал сам с собой, как и много раз до этого — пленник не слышал и не отвечал. «Я не учил — не учил этому — не учил» — из раза в раз, как заведенный повторял раньше заключенный. — Что ты передал темным отщепенцам? Чему научил? Какие тайны открыл?
Вода все прибывала — залив весь пол камеры, запах моря смешивался с запахами моря и дождя, пахло — свободой. И для пленника в том числе. Он не переживет зарю, а за Гранью — каждый обретает свободу.
Каждые десять мгновений пол камеры опускается на палец вниз. Каждые десять мгновений приближают пленника к окончательной свободе.
— … перед тобой стояли простые задачи… пятнадцать зим… почти шестнадцать потрачено впустую… такой проект, такой генетический материал… сколько всего было сделано, чтобы войти в доверие к Юстинию Блау… столько зим исследований потрачено впустую… но ещё не всё потеряно, пока на ней браслеты…
Юнец вздохнул и незаметно пошевелил пальцами в сапогах — сырость просачивалась внутрь.
него всё было очевидно — особо приближенный ученик Секстус с самого начала был неблагонадежен, слишком близко сошелся с темными, забыв о том, кто он. С девчонкой Блау было сложнее — она не просматривалась, сколько бы они не бросали камни, чтобы увидеть линии вероятностей, сколько бы ни заклинали кровью — никак, нигде. «Как будто этой юной Светлой не должно существовать в этом мире… что такого в этих Блау, что они даже камни заставляют менять путь» — говорил Наставник. Линии всех прочих — они видели, и узлы судьбы и плетения, и связки, но только не ту, которая сейчас носила браслеты Арритидесов.
Юнец с искренним сочувствием покосился на пленника — девчонка меняет судьбы походя, его зацепило только краем — и вот результат — что это, если не насмешка судьбы? Мастер-целитель утонет в камере, прикованный к стене блокиратором.
Резкий порыв ветра взметнул факелы — и запахло озоном, над островом гремел гром. Грозовой фронт надвигался неумолимо и, зарядив сейчас, дожди буду лить всю декаду — и дольше.
— … назови имя… для кого… и передай свитки по которым ты учил девчонку… — старик повысил голос. — Это твоя последняя ночь, Секстус!
Юнец вздохнул — иногда их оружие обращается против них самих. Насколько всё было бы быстрее и проще, имей они возможность считать память, но мы — Светлые — закрыты для чтения.
«Ничего, ничему, верен» — из раза в раз повторял пленник. «Врал» — это понимал даже он, без всяких артефактов правды.
Сверху, на выходе с нижнего уровня, дважды лязгнул ключ, механизм замка щелкнул, отпирая двери.
— Следить, — скомандовал старик. — До утра не спускать глаз, если захочет заговорить…