— Можно подумать, ты — взрослая, Блау, — пробурчал Кантор себе под нос, но возражать не стал.
Аксель и дядя по моим подсчетам уже должны были покинуть Юг — последняя Арка была десять мгновений назад. Девятый лот и новые записи дядя забрал с собой.
Столько порталов за один день — сложно для любого Высшего. По-крайней мере, перед отъездом он — поел. Сомневаюсь, что у Кораев им предложат что-то кроме чая. После тяжелого разговора принесли вторые приборы — для меня, и заменили остывшее горячим — и мы закончили поздний обед на двоих.
«Лотос» Рейны, за которым в спальню посылали слугу — дядя изучал его недолго — убрал в шкатулку, сказав, что заберет с собой и будет тестировать дома. И пока исследования не закончатся — артефакт Кораи не увидят. Хлыст Лейле я тоже отдала дяде и получила обратно после короткой проверки — «артефакт безопасен, исправен, зарядить накопители». Вопросов, зачем мне трофей — дядя не задал ни одного.
Возможно, потому что мы думали одинаково. Записи дядя всё же потребовал залить повторно, «на этот раз без вырезанных фрагментов», версия «для Акселя» его не устроила — я и не сомневалась, что он увидит неувязки.
Сегодня дядю больше интересовали не события в пустыне, а записи воспоминаний из заброшенного Храма Немеса — просматривал быстро — и ставил паузы, останавливаясь ровно там, где нужно — артефакты стазиса, чтобы согласие невесты было добровольным; изъятые кольца; каждый удар выскочки Корая по лицу; кровь на плитках пола и нападение на жрецов Немеса.
«Род Корай проклят и Немес тому свидетель» — повторил дядя мои слова на записи. Не улыбался, но судя по тому, как расслабленно он откинулся в кресле, как приподнялись уголки губ — у родичей скоро могут возникнуть проблемы.
По поводу Данов дядя так и не сказал ни да, ни нет. Точно так же, как и по-поводу пирамидки, на которую я снова залила записи пути к сокровищнице Да-арханов.
Любой, кто посмотрел бы записи, сделал бы однозначные выводы. Если информация верна, клан Корай — предатели, которые знали путь к сокровищнице Да-арханов и хотели присвоить все сокровища себе. Ни единого штриха, ни единого иероглифа, ни единого образца почерка — никак не связать со мной, только родовой герб тех, кто должен навсегда запомнить — никогда не стоит идти против Блау.
— Джихангир, Джихангир, — это единственное, что протянул дядя, просмотрев проекцию дважды. — Зачем ты уничтожила исходники?
— Не нашла безопасного места, чтобы хранить. Если бы сообщил, что прибудешь на Юг…
Пирамидки дядя укладывал в шкатулку тщательно — по-очереди, устанавливая и фиксируя аккуратно, чтобы не повредить грани. В одном я была уверена точно — дядя лучше меня найдет способ, как распорядиться этой информацией на благо клана. Спасти Кораев или — уничтожить.
И… это — доверие. Все узлы плетений я сдала ему в руки, кроме — трех. Совершенно незначительных на фоне всего остального.
— Что-то ещё, Вайю?
— Это всё, дядя. Ничего больше нет.