— Я могу войти? — нетерпеливо спросил Йоши-Себер.
— Нет, — ответил привратник, в упор глядя на незваного гостя. Его глаза не выражали ничего. — Все братья заняты.
— Мой брат — принц Гинзабуро, — сообщил, понизив голос, Йоши-Себер.
Во взгляде монаха ничего не изменилось.
— Мне нужно с ним поговорить, — сказал, окончательно теряя терпение, Йоши-Себер.
В конце концов, он мог просто разнести эти ворота.
Прошло секунд пять, прежде чем лязгнул запор. Привратник отворил калитку и отступил, пропуская Йоши-Себера. Он оказался здоровенным детиной: около шести футов ростом, широкоплечий, с квадратным лицом, на котором теперь застыло неясное, но, несомненно, напряжённое выражение.
— Благодарю, — взяв себя в руки, сказал Йоши-Себер.
Во дворе замка он огляделся. Повсюду шныряли монахи, некоторые сидели, занимаясь разными делами — в основном, по хозяйству. Привратник дотронулся до плеча Йоши-Себера, чтобы привлечь внимание.
— Брат Гинзабуро в малом храме, — сообщил он безразличным тоном. — Совершает молитву.
— И где этот храм? — поинтересовался Йоши-Себер, наблюдая за тем, как один из монахов несёт через двор коромысло с двумя полными вёдрами.
— Да вот, — привратник указал на небольшую постройку в отдалении.
Квадратное основание венчала двускатная крыша с загнутыми коньками. По обе стороны от входа высились колонны, вокруг которых обвились вырезанные из дерева драконы.
Кивнув, Йоши-Себер направился к храму, спиной чувствуя тяжёлый взгляд привратника. Он рассчитывал встретить в обители более радушный приём, но, должно быть, душеспасительная жизнь в монастыре не давалась легко и не располагала к дружелюбию — по крайней мере, по отношению к незнакомцам.
Поднявшись по ступенькам, Йоши-Себер открыл дубовую, украшенную резьбой дверь и вошёл в храм.
Пахло лавандой и воском. Не меньше полусотни свечей стояли в канделябрах вдоль стен, а перед алтарём дымились ароматические палочки в глиняных мисках.
Мужская фигура склонилась перед статуей Бруммара. Краснокожее божество благосклонно взирало сверху вниз на молящегося, и его двенадцать унизанных перстнями рук, казалось, норовили оградить человека от всех зол и бед мира.
Йоши-Себеру невольно пришло в голову, что Бруммар всегда вызывал у него, скорее, страх и трепет, чем благостную любовь и умиротворение. Его широкое, немного плоское лицо с толстыми губами и скошенными к переносице глазами наводило на мысли о демонах, а не богах. Ещё в детстве Йоши-Себер ощутил это несоответствие и с тех пор не мог поклоняться Бруммару — в отличие от страших братьев.
Торопливо проведя рукой по волосам, Йоши-Себер перевёл взгляд с красного лица статуи на согбенную фигуру перед ней.
— Гинзабуро, — негромко позвал он.