Гатхир промолчал.
— Я так понимаю, мой план одобрен! — хмыкнул Дару.
Остаток пути они проделали в молчании, чему Закуро был очень рад. Постучав в дверь на улице Багё, он раскаялся, что решил отправиться к Фуситэ: почти не сомневался, что она не откажет и даст денег, но встречаться с ней после того, как он сам настоял на том, чтобы они расстались… и прийти за деньгами! Гатхир лишь усилием воли подавил порыв уйти.
Дверь открылась через минуту. Старый дворецкий сразу узнал гостя.
— Господин Кедо! — проговорил он, низко поклонившись.
Ему было лет шестьдесят. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, напоминало фарфоровый шар — в основном, из-за того что голова старика давно лишилась волос.
— Здравствуй, Эдомэ, — ответил гатхир, глядя поверх согнутой спины. — Госпожа Ханако дома?
— Да, господин, но она уже спит, — в голосе старика послышалось сомнение.
— Я по срочному делу, — Закуро постарался придать своему голосу твёрдость.
Слуга снова поклонился.
— Прошу, господин, — он посторонился, давая гостю войти. — Подождите здесь, — он указал на ротанговое кресло, стоявшее возле печки.
Закуро остался стоять.
Дворецкий запер дверь и, шаркая, поспешил наверх. Гатхир проследил за тем, как он поднимается по лестнице, и всё-таки сел в кресло.
Сколько он провёл здесь времени, если сложить все минуты ожидания? Фуситэ хотела, чтобы он чувствовал себя в её доме свободно, но Закуро не мог заставить себя разгуливать по нему после того, как… Достаточно и того, что он делил ложе с вдовой человека, построившего этот дом.
Эдомэ вернулся через десять минут.
— Госпожа ждёт, — сказал он, поклонившись.
— Благодарю, — Закуро начал подниматься, оставив дворецкого внизу.
Гатхир не торопился. На самом деле он чувствовал себя, как загнанный в ловушку зверь — с той лишь разницей, что сам загнал себя в неё. Он не знал, что скажет Фуситэ, как он посмотрит ей в глаза. Да и реакцию женщины предугадать было сложно. Они расстались друзьями, но означает ли это, что они ими и встретятся? Время способно испортить даже самые чудесные воспоминания.
Перед знакомой дверью, разрисованной парящими на фоне облаков аистами, Закуро остановился. Изящные птицы символизировали в Янакато семейное благополучие и материнство. Ни того, ни другого Фуситэ не знала. Гатхир поднял руку, чтобы постучать, но так и замер. Прошла почти минута, прежде чем он робко побарабанил костяшками пальцев по дереву.
Дверь распахнулась, заставив его вздрогнуть.