Никто и звать ника

Объяснив крату, что я хочу показать необычное, я стала собирать инструмент. Мне понадобились два огромных ножа с очень широкими лезвиями.

Ими отхватывали куски мяса с туш, можно было разрубить куриную кость или подрезать сустав на свиной ляжке. По другому их не использовали. А у меня были дома точно такие же ножи для фарша. Я часто готовила рублёные бифштексы. Лезвие такого ножа — прямоугольник. Короткая сторона десять-двенадцать сантиметров, длинная, режущая — сантиметров двадцать-двадцать пять. И он довольно тяжелый.

Немного специй и соль, яйцо, одна морковина, пара кусочков белых сухарей, пол чашки свежих сливок и ощипанная курица. И маленький кусочек постной свинины. Грамм двести, больше не нужно.

Разделочных досок здесь не было. Все резалось и рубилось прямо на столе.

Белые сухарики обжарила на совершенно сухой сковороде до легкой золотистости и залила сливками — пусть набухают.

Для начала я сняла шкуру с курицы. Целиком. Это совсем не так сложно, как кажется. Я помогала себе черенком ложки. Кончики крыльев остались в шкурке, а кончики голеней я перевязала ниткой. Отложила шкурку и сняла мясо с костей. Кости отодвинула — они мне не понадобятся.

Взяла в обе руки по ножу и начала равномерно разрубать мясо. Делала я это достаточно ловко. Хотя моторика тела и отличалась от моей, но если не думать, а просто рубить, то все получалось. Мясорубки здесь не было и морковку я рубила вместе с куриным и свиным мясом. Размолов все в блин я ловко подхватывала широким лезвием фарш с краев, складывала его компактнее и начинала снова работать двумя ножами. Через некоторое время передо мной лежала кучка фарша довольно мелкой фракции. Конечно, это не настоящий галантин будет, но как одна из вариаций — сгодится. Можно вместо хлеба, или вместе с хлебом, добавить грецкие орехи, грибы или чернослив, можно курагу или фисташки, можно рюмочку коньяка или сухого белого. Вместо свинины можно взять говядину или телятину. Вариантов — сотни.

Белые сухари я просто размяла рукой и, сложив фарш в миску, туда же добавила размятый хлеб и сливки, соль, специи и сырое яйцо. Перемешала фарш, набила шкурку и зашила. На противне поставила ее в печь для хлеба и забыла примерно на полтора часа. Можно было, конечно, зашить в салфетку и сварить, но тогда не будет румяной корочки. Крат Партон не сводил с меня глаз. И пробу снимал сам, лично. Мне тоже достался кусочек. Остальное пришли пробовать повара с других участков. К ужину вторая курица отправилась на господский стол. Делал ее уже сам крат Партон под моим наблюдением.

Я думала, что для меня с введением нового рецепта что-то изменится. Но нет, вся обычная работа была на мне. Более того, к вечеру мне стало казаться, что крат мной недоволен… Никогда раньше он не заставлял меня выносить помой. Бочки были очень тяжелые. Нет, когда набиралась слишком много, он мог заставить отнести пару ведер. Но не тележку с бочками! Их, обычно, вывозили мужчины-рабы в конце рабочего дня. Все съедобные ошметки и остатки — на скотный двор, свиньям. А кости, грязную воду и прочее, что плескалось в другой бочке — к специальной яме. Новую недавно открыли довольно далеко. Старая была ближе, но уже полна, а с осени вырывали несколько таких. Старую закидали землёй, а на следующей положили деревянную крышку, чтобы никто не свалился ночью.

Я толкала телегу с двумя бочками какими-то неимоверными усилиями. Мне просто не хватало веса толкать ее нормально. Она сдвигалась чуть ли не по дециметру. Бочку возле свиного загона я сдвинула с тележки на специальную тумбу, упираясь ногами в нее, а спиной — во вторую. Завтра рабы ее вывалят в свиные кормушки. Тут же стояла пустая — её я захвачу на обратном пути. Дальше везти было легче.

Из-за туч показалась одна из лун, стало светлее.

Даже небольшой вираж возле кустов я проделала сравнительно легко. Но вот как опрокинуть бочку — не понимала. Я с трудом отодвинула склизкую вонючую крышку, она была слишком тяжелой и начала примерятся к бочке. Может получится свалить ее на бок?

Запыхалась я сильно, поэтому и не услышала чужих шагов…

Рывок за волосы был очень силен, я бы упала, если бы альтиго Граг не удержал меня за них. Боль была адская — он держал меня практически на весу и мне казалось, что сейчас мой скальп останется у него в руках а я, всё же, упаду… Я невольно пыталась схватится за его одежду, что бы не висеть на волосах и нож под руку мне попался случайно. А альтиго грубо выкручивал мне сосок свободной рукой… Я просто обезумела от боли и… Рукоятка была у меня в руке, я даже не замахивалась, просто ткнула, куда дотянулась. Нож вошел ему в яремную ямку легко и абсолютно точно. Он уронил меня и начал хвататься за горло, а потом, наполовину свалившись в открытый люк, затих… Несколько минут я глубоко дышала смрадным воздухом возле ямы, а потом меня вырвало.

И это был такой всплеск адреналина, что пробился даже через мой отупевший мозг. Как будто до этого мгновения я не понимала скотства своей теперешней жизни!

— Никогда… Больше — никогда!

Слова были бессмысленны, но я четко понимала их суть.

Тело я спихнула в яму. Бочку все равно не могла перевернуть, но точно знала: у меня на руках кровь. Совсем немного, но её нужно смыть до возвращения на кухню… Благо, то небольшое количество, что попало на меня, не попало на одежду — рукава я всегда закатывала.

Тело мне пришлось лишь немного подтолкнуть и приподнять за ноги. Голова и плечи уже висели над ямой и я, один раз хорошо натужившись, услышала всплеск.

Дальше я действовала автоматически, как будто прятала трупы каждый день.