– Образцовая спасательная операция, – сказала я, выходя в патио. Он выпрямился, слегка смущенный.
– О, доброе утро. Я не знал, что ты встала.
– Только что.
Он оглянулся на бассейн, а когда бабочка опустилась на кипарис, показал рукой на кухню.
– Вот и хорошо, завтрак готов.
– Жалко, что мы не можем остаться еще на день, – вздохнула я, в последний раз взглянув на спальню.
– Мне тоже, – сказал Виктор. – Но я должен вернуться в ресторан.
– Я понимаю, – согласилась я.
Мы убрались в доме, сложили вещи в машину и поехали на станцию. В Париж мы приедем в час дня, и Виктор успеет вернуться в «Жанти» к обеденному наплыву посетителей.
В поезде Виктор дремал, а я смотрела в окно и вспоминала, как чудесно чувствовала себя в его объятьях; кажется, они были для меня даже целебными. Так почему мне показалось, что он был утром каким-то отрешенным? Или я неправильно воспринимала вещи? Потом мои веки отяжелели, я вдруг снова услышала ветер в кронах пальм и ветряные колокольчики. На этот раз я находилась в какой-то художественной студии. В углах комнаты сложены мольберты и холсты. Мои джинсы забрызганы краской всевозможных оттенков. На стене передо мной висит картина из моей парижской квартиры – дворик в Калифорнии. Жарко, я убираю влажную прядь волос со лба, беру чистый холст и ставлю его на мольберт. Берусь за кисть, покачиваясь под тихую мелодию фортепиано, которая звучит то ли рядом, то ли где-то далеко.
Мужской голос произнес мое имя.
– Каролина. Каролина.
Я открыла глаза. Виктор сидел рядом со мной и улыбался.
– Просыпайся, соня. Мы приехали.
Я потерла глаза.
– Ого, оказывается, я заснула.
– Ты проспала целый час, – сообщил Виктор.
Мы вышли в город. Виктор поцеловал меня и стал заказывать такси.
– Мне надо заглянуть к себе, положить вещи и переодеться, потом ехать в ресторан. Ты сможешь сама добраться отсюда?
Я вспомнила, что его квартира была в другой стороне города и нам будет неудобно ехать в одном такси.