Все цветы Парижа

– Просто это они сейчас испугались, – сказал он. – Потом вернутся.

Я покачала головой.

– Мы не можем рассчитывать на это. Ты не хуже меня знаешь наши расходы. Без заказов мы будем выбрасывать деньги на ветер, а нам сейчас нужно… выжить.

Папа глядел в угол гостиной. В его глазах я увидела решительность и отстраненность и догадалась, что он думал о жизни в Нормандии до Гитлера, до маминой смерти. Я тоже вспоминала те времена, и мне хотелось их вернуть. Но сейчас мы жили в Париже и должны жить дальше. Папа понимал это, и я видела, что он боролся со своей гордостью.

Тут я вспомнила про конверт от Люка и побежала в спальню, где он лежал в моей сумке. Мне даже не верилось, что я забыла про него, но я была слишком потрясена папиными травмами и инцидентом в лавке.

– Подожди, папа, – сказала я, показав ему конверт, перевязанный бечевкой. – Люк оставил для нас вот это.

Папа с удивлением смотрел на меня, ничего не понимая.

– В маленьком шкафчике в «Бистро Жанти», – пояснила я, но он все равно не понял. – Ладно, не важно. Смотри. – Я сняла бечевку и вскрыла конверт. В нем оказалась толстая пачка немецких марок. Я развернула их веером и быстро пересчитала. – Их не меньше пятисот, может, больше. А еще – гляди. – Я вытащила сложенные бумаги. – Ой, папа, это документы. Официальные документы. Наши фамилии изменены – твоя, моя и Кози. Гляди, они другие. Мы теперь семья Леблан. Папа, ты понимаешь, что это значит?

Застыв, он глядел перед собой, словно никак не мог осмыслить эту информацию.

– Папа, это означает, что мы можем уехать отсюда! Мы сядем на поезд, идущий на юг, или в Швейцарию, или, еще лучше, купим билет на пароход до Америки.

– Америка? Швейцария? – Он упрямо тряхнул головой. – Я никогда не брошу мой дом.

По коридору проскакала Кози, прижимая к груди месье Дюбуа.

– Мы поедем в Америку? Правда? Я слышала, что там хорошо.

Я улыбнулась моей чудесной дочке.

– Мы поговорим об этом позже, моя птичка. А сейчас беги и доделай пазл, который ты начала утром, а мы с дедушкой поговорим.

– Окей, мамочка, – согласилась она, посмотрела через плечо и побежала по коридору. – Надеюсь, мы поедем в Калифорнию. Там растут пальмы.

– Да, доченька.

– Папа, послушай, – сказала я, садясь рядом с ним на софу. – Мы не можем тут оставаться. Таких… как мы, могут арестовать на любом углу. Мужчины просто пропадают. Женщин и детей… – Произнести это вслух было ужасно. – Люк пытается нас защитить. Нам надо придумать план.

Папа посмотрел мне в глаза.

– Я знаю, моя дорогая. Я знаю. Ты борец, как и твоя мать. Просто… – Он замолк и на мгновение закрыл свои усталые глаза. – Не знаю, есть ли у меня силы на борьбу.