Он игнорировал меня и медленно обошел лавку, подозрительно проверяя каждый угол, словно шпионы сидели в наших цветах, прикрываясь лепестками. Он вытащил из вазы красную розу, понюхал и швырнул на пол. Мы с папой встревоженно переглянулись.
– Что случилось с розами? – спросил офицер на хорошем французском, хоть и окрашенном сильным немецким акцентом. Вопрос был обращен скорее к нему самому, чем к нам. Ни папа, ни я не осмелились ответить. – В Фатерлянде роза пахнет как… роза. Эти французские розы пахнут как говно. Французское говно.
Я раскрыла рот, но офицер опередил меня.
– А это? – спросил он, показывая на ведерко с гортензиями, разными, лиловыми и розовыми. В это время года их было очень трудно найти, если у тебя нет контактов с лучшими садовниками на юге. – Что за дрянь?
– Гортензии, – ответила я. – Показать вам их в букете? Они мило выглядят с веточкой…
– Нет, – буркнул он и перевел взгляд на папу. Подошел ближе к прилавку, где стоял папа. Слыша его тяжелые, медленные шаги, я почувствовала, как меня бросило в жар. – Как ваша фамилия, месье?
– Клод Моро, – ответил папа. Если он и встревожился, то не подал вида. А у меня в груди бешено стучало сердце.
– Моро, – повторил офицер. – Правильная французская фамилия.
Папа молчал с бесстрастным лицом.
Офицер засмеялся каким-то своим мыслям.
– Фюрер любит французов, поэтому мы пощадили Париж. Скоро он будет тут жить, его резиденция будет недалеко отсюда. Французы, они, скажем так… особый народ. – Он повернулся ко мне. – И я могу добавить, что весьма привлекательные.
Меня начинала бить дрожь, и тогда папа нарушил молчание.
– Месье, если мы можем помочь вам с заказом, пожалуйста, назовите ваши пожелания, чтобы мы могли приступить к работе. – Это прозвучало как предложение услуги и одновременно как мужское предостережение. Если мы всегда настораживались, когда к нам в лавку заходили немецкие военные, то тут я впервые не на шутку испугалась.
– О да, – сказал он, глядя на папу, потом перевел взгляд на меня. Кажется, его что-то забавляло, что-то непонятное для нас с папой. – Вы можете мне помочь. – Он направился ко мне и остановился до неприятного близко. Протянул ручищу к моей ключице и провел пальцем по золотой цепочке, подарку Пьера. Потом улыбнулся папе. – Я возьму две дюжины этих говенных роз. – Захохотал. – Француженки их любят.
Я кивнула. У меня дрожали руки, когда я доставала розы из ведерка и несла их к прилавку, чтобы папа собрал из них букет.
– Как твое имя? – спросил у меня офицер.
Я поглядела на папу и снова на него. Я понимала, что нет выбора и мне придется ответить на его вопрос.
– Селина, – сказала я наконец.
– Селина, – повторил он за мной с наигранным удивлением. – Такое невзрачное имя у такой яркой и запоминающейся девушки. – Он на миг задумался, потом кивнул. – Для меня ты выглядишь скорее как Хельга, вот подходящее имя для очень красивой фройляйн.
Руки папы работали с молниеносной быстротой, и через считаные секунды он протянул букет офицеру.