– Помнишь о том, что я говорила об отпуске?
– Не собираюсь я этого делать.
Она кивнула.
– Ладно, тогда примемся за работу. Ты уже начала брать интервью?
Я покачала головой.
– Под каким углом думаешь осветить тему?
– У меня нет никаких мыслей на этот счет, – обреченно вздохнула я, но в этот момент вспомнила, что говорил мне Фрэнк о буране 1933 года. – Босс хочет назвать очерк «Ежевичная зима».
– Ежевичная что?
Я постаралась сосредоточиться.
– Зима. Так, кажется, синоптики называют поздние холода, которые случаются весной. Фрэнк что-то говорил о таком же буране, бушевавшем в этот же день в 1933 году. Тогда он практически парализовал город.
Эбби выпрямилась в кресле.
– Ты шутишь!
Я пожала плечами.
– У Фрэнка безумная идея: якобы возвращение бурана имеет какое-то особое значение. Он хочет, чтобы я соотнесла прошлую и нынешнюю ситуации. Ты можешь в это поверить? Очерк о
Эбби покачала головой.
– Тоскливое? Клэр, ты, должно быть, шутишь! Это отличная тема. Ты хотя бы начала просматривать материалы о том, что произошло во время бурана в 1933 году?
Я покачала головой.
– Честно говоря, Эбби, по мне, лучше вымыть туалет, чем заниматься этой историей. Я в тупике.
– Хорошо, дай мне час, и я найду для тебя что-нибудь интересное. Ты же знаешь, я обожаю копаться в архивах. – На ее лице появилось мечтательное выражение. – 1930-е годы и Великая депрессия… Я уверена, что найду что-нибудь эдакое.
Я пожала плечами.