– Знаешь актера Джона Кьюсака? – спросил Джейк у моих волос.
– Ага, – ответила я за них. – Один из любимых фильмов Зофьи – «Уж лучше умереть». Мы его все время пересматриваем.
– Так вот, ему нравится подваливать этак к женщинам и нюхать их подмышки.
– Фу, – сказала я. – Наверняка вранье. А сейчас ты чего делаешь? Мне щекотно.
– Нюхаю твое ухо.
Волосы его пахли холодным чаем с медом, когда весь лед в стакане уже растает.
Целоваться с Джейком – это как целоваться с Натали или Наташей, только уже не просто забавы ради. По ощущениям это что-то такое, для чего нет правильного слова в скраббле.
А с Гудини все дело в том, что Джейк заинтересовался им на углубленной программе по американской истории. Мы с ним оба в десятом классе попали на этот спецкурс, делали биографические проекты. Я занималась Джозефом Маккарти – у бабули было мно-о-ого историй про него. Она его крепко ненавидела за то, что он сделал с Голливудом.
У Джейка в его проекте даже конь не валялся. Вместо этого он сказал всем в нашем продвинутом классе (кроме мистера Стрипа, которого мы называли просто Мерил) прийти в субботу в спортзал. Когда мы явились, он разыграл один из Гудинивских трюков с освобождением (мешок для белья, наручники, одежный шкафчик из раздевалки, велосипедные цепи и школьный плавательный бассейн). На все про все у него ушло три с половиной минуты, а некто Рорджер снимал весь процесс освобождения и потом выложил фотографии в Сеть. Одна из них докатилась до «Бостон Глоуб», поднялся шум, и Джейка исключили. Самая ирония в том, что еще давно, пока его мама лежала в больнице, Джейк подал документы в Массачусетский технологический институт – ради нее, ради мамы. Он думал, что так ей волей-неволей придется остаться в живых. Ее это и правда ужасно обрадовало. А через пару дней после исключения, назавтра после свадьбы, когда отец с фехтовальщицей отвалили на Бермуды, он получил по почте письмо с подтверждением о зачислении и одновременно с ним – телефонный звонок из приемной комиссии, который популярно объяснил ему, почему зачисление будет отменено.
Моей маме было очень интересно, как я могла разрешить Джейку обмотаться велосипедными цепями и потом стоять и спокойно смотреть, как Питер и Майкл отволакивают его в самый глубокий сектор школьного бассейна. Я сказала, что у Джейка был план Б: еще десять секунд, и мы все попрыгали бы в воду, открыли шкафчик и вытащили его оттуда. Я плакала, когда говорила это. Еще до того, как Джейк залез в чертов шкафчик, я уже знала, какой он идиот. Уже потом он пообещал, что больше такого никогда делать не будет.
Вот тогда-то я и рассказала ему про мужа Зофьи, Рустана, и про ее волшебную сумочку. Какая же я была дура, да?
В общем, можете сами догадаться, что случилось дальше. Проблема в том, что про сумочку Джейк мне поверил. Мы много времени проводили у Зофьи за игрой в скраббл. Сумочку Зофья никогда из виду не выпускала – даже в туалет брала с собой. И спала наверняка с ней под подушкой.
Я ей так и не сказала, что разболтала все Джейку. Никому больше я бы не доверилась – ни Наташе, ни даже Натали, которая вообще самый ответственный человек на всем белом свете. Теперь-то, конечно, если сумочка вдруг найдется, а Джейк все еще не вернется, мне придется ей все рассказать. Кому-то же надо приглядывать за глупой вещицей, пока я пойду на поиски Джейка.
Что меня реально беспокоит, так это вдруг кто-то из бальдерзивурлекистанцев или жителей холма, или даже сам Рустан выйдет из сумки по какому-нибудь делу и испугается, что Зофьи нигде нет, и пойдет ее искать, чтобы привести назад. А может они даже знают, что теперь за сумкой смотрю я. Или, может, они сами забрали ее и спрятали где-нибудь. Или кто-нибудь отнес ее в библиотечное бюро находок, а тупая библиотекарша возьми да и вызови ФБР, и сейчас мешок потрошат ученые мужи где-нибудь в Пентагоне. Проверяют, опыты ставят… И если из него вдруг вылезет Джейк, они решат, что он либо шпион, либо супер-оружие, либо инопланетянин… либо еще что-нибудь. Вряд ли они вот так просто возьмут и отпустят его.
Все думают, что Джейк просто убежал, – все, кроме моей мамы. Она уверена, что он попробовал еще один трюк в духе Гудини и лежит теперь где-нибудь на дне озера, неразвязавшийся. Нет, мне она этого не сказала, но я вижу, что примерно так она и думает. И все время печет мне печенье.
А случилось на самом деле вот что. Джейк сказал:
– Можно мне ее посмотреть, на минуточку?
Это прозвучало так обыденно, так небрежно, что, думаю, он просто застал Зофью врасплох. Она как раз лезла в сумку за бумажником. Мы стояли в холле кинотеатра в понедельник утром, а Джейк – за прилавком бара со всякими чипсами и орешками, он как раз получил там работу. На нем еще был этот дурацкий красный колпак и фирменный не то передник, не то слюнявчик. И вообще-то ему полагалось спрашивать, не желаем ли мы взять порцию напитка побольше.
Он перегнулся через прилавок и вынул сумочку прямо у Зофьи из рук, закрыл ее и потом снова открыл – думаю, что правильно. Вряд ли он попал в то, темное место.
– Я сейчас вернусь, – сказал он нам с Зофьей, а в следующий момент его уже не было: только я и Зофья, и сумочка на прилавке – там, куда он ее уронил.
ebooksa