- Она хочет, чтобы я умер.
Аспект-Император покачал головой.
- Это я хочу, чтобы ты умер. А твоя мать...она хочет, чтобы умер я. Она винит меня в том, что ты сделал.
- Потому что она знает, что я и в самом деле её люб...
- Нет, - сказал отец, не повышая голоса и не меняя тона, но при этом, легко перебивая сына, - она просто видит лишь твою наружность, лишь малую толику тебя и путает это с любовью и невинностью.
Ярость охватила имперского принца, заставив его вскочить на ноги.
- Я люблю её! Люблю! Люблю!
Отец слегка моргнул, или ему лишь так показалось.
- Некоторые души расколоты так сильно, что почитают себя цельными, - сказал он, - и чем более ущербны они — тем более совершенными себя считают.
- И что же, я именно так вот расколот?
Будучи почти неподвижным, его отец казался каким-то исполином, левиафаном, свернувшимся, сжавшимся и уместившимся в теле и сердце смертного.
- Ты наиболее ущербный из моих детей.
Мальчик задрожал, подавив крик.
- И как ты собираешься поступить со мной? – сумел, наконец, выдавить он.
- Так, как пожелает твоя мать.
Взгляд мальчика метнулся к императрице, свернувшейся слева от отца в поросли трав, и в утонченной роскоши своих нарядов казавшейся трогательно-жалкой... Почему? Почему такой человек, как его отец, связывает свою жизнь с душой настолько слабой?
- Мне стоит бояться?
Костёр постепенно угасал, превращаясь в кучку золотящихся углей. Вокруг расстилались кепалорские степи - безликие и блеклые, словно труп Мира, простершийся в свете Гвоздя Небес.
- Страх, - молвил его ужасающий отец, - это то, что ты никогда не умел контролировать.