— Я слышал об этом. Но понять их сложно.
— Их мир был не очень уютным. А здесь все идеально, нет бед и сложностей, — задумчиво ответила Арахна, — И полная гамма реальных ощущений. Тут даже сексом заниматься можно, представляешь?
— Неуютным? Во времена Утопии? — усмехнулся я, пропустив мимо ушей последнюю фразу, — Тогда каков же наш с тобой мир, Арахна?
— Наш мир — это сущий ад, — без всякой усмешки отрезала Одержимая, — Но он наш, мы привыкли к нему. Человек так устроен, что приспосабливается к любым условиям. И нам никто не давал выбора, Грэй. А у них он был. Удержаться от такого соблазна — очень трудно.
— Это путь слабого духом, — медленно сказал я, — Променять свою жизнь на эрзац, подделку…
— Ты абсолютно прав, — Арахна высунула руку за новой порцией коктейля — на этот раз в огромном шершавом кокосе со срубленным верхом, — Но у некоторых, вроде меня, теперь опять нет выбора. Здесь хотя бы можно вспомнить, как хорошо быть живой!
— Извини. Не хотел тебя задеть.
— Надо кое-что побольше, чтобы меня задеть, — насмешливо парировала Арахна, — Грэй, дела закончены. Давай просто отдохнем и расслабимся. Такое ведь редко бывает в нашей жизни. Давай поболтаем о чем-нибудь другом.
— Давай, — согласился я, — Расскажи о себе. Ты помнишь Утопию? Свое детство? Родителей? Чем ты занималась до Импакта?
Я давно хотел узнать, как начиналась «Инкарнация». Как обычные люди Утопии восприняли свое превращение в Инкарнаторов. За последние месяцы я свел дружбу со многим бессмертными, но так и не нашлось времени на откровенный разговор ни с одним из них.
— Не помню, естественно, — немного удивленно ответила Арахна, — Инк рождается без памяти о прошлом. Есть разные теории, но теперь, когда я познакомилась с технологией «Инкарнации», абсолютно понятно, почему так происходит. Процесс инфицирования онтоприона в Ядре и изменения в Котле создают совершенно новую сущность. Я не помню момента рождения. И никто из нас не помнит. У Инков нет воспоминаний о своей прошлой жизни. Наша жизнь начинается, когда мы находим первое тело.
— Я думал… что это происходит иначе. Что я один такой… родился без памяти.
— Нет, мы все через это прошли. Мне повезло — в Архиве нашлись данные генного картирования. Ее звали Лидия… — моя собеседница чуть заметно усмехнулась, — Красивое имя, правда? Специалист-химик, доктор наук. К несчастью, Лидии не повезло после Импакта оказаться в зоне азур-ретрансляции Стеллара. И она умерла, чтобы родилась Арахна.
— Умерла?
— А как ты думал? В Ядре на момент запуска «Инкарнации» находилось всего около тридцати тысяч душ. Тогда как его предельная емкость — сто сорок четыре тысячи. Недостающие Стеллар собрал в момент запуска «Инкарнации», после подключения к транслокационной сети уцелевших терминалов. Судя по всему, душ все равно не хватало, и чтобы ускорить процесс, охват Земли увеличили за счет подключения ретрансляторов Звезды.
— Получается, что запуск «Инкарнации» …
— Да, Грэй. Тот, кто ее запустил, своими руками хладнокровно подписал приговор почти всем выжившим, оказавшимся в зоне азур-ретрансляции, — холодно взглянула на меня Арахна, — Стеллар забрал их души, изменил и выплюнул, сделав Инкарнаторами.
После ее слов я наконец-то со всей определенностью понял, почему проект «Стеллар» считался аварийным протоколом. Почему его упорно не хотели запускать и держали в строжайшей тайне суть Ядра Синей Птицы. И осознал, насколько большая тяжесть лежала на плечах Прометея. Именно его команда по приказу гранд-координатора Звезды активировала Стеллар, спустившись на поверхность после Импакта. Именно они стали косвенными убийцами более ста тысяч людей в разных местах Земли, ставших невольными жертвами Стеллара. Сердце мертвой Матери Бина Ши содержало тысячи душ еще со времен Сибирского Инцидента, но остальные оно похитило в момент включения «Инкарнации». В том числе и душу той, что сейчас беззаботно покачивалась в соседнем гамаке, свесив одну ногу на теплый песок. Секретность протокола и подробностей его активации для самих Инкарнаторов тоже наконец-то получили логичное объяснение — ведь подобные действия, даже если отбросить массовое убийство, могли вызвать ненависть ставших не своей воле бессмертными Инков. Как я уже успел убедиться, далеко не все считали участь Инкарнатора Стеллара подарком небес. Быть вечным защитником человечества, сотни раз умирать, терпя страшные мучения и видя, как меняется твое тело под действием Геномов — очень тяжелая ноша. Человеческая психология не рассчитана на подобное, и почти все Инки наверняка были носителями тех или иных психозов.
— Ты жалеешь, что стала Инкарнатором?
— Иногда да. Но сейчас, особенно после того, как появился ты — нет, не жалею, — донесся голос из глубины покачивающегося гамака, — Да и что толку в жалости? Она ничего не изменит. Кто хотел сдохнуть — уже сделали это, у нас была масса возможностей.