– Так то люди! – засмеялся парень. – Среди нас нет ни одного, – и подмигнул изумрудным глазом. Вызывающе и нагло.
– А ну говори, кто ты и зачем пожаловал! – потребовала я.
– Ух ты! – присвистнул он. – А ты когда злишься, хорошенькая. Несмотря на то, что ведьма!
Хмара захохотала, Тихон выронил перо, а Едреня-Феня, подглядывающие из-за кустов, притворились березой раздвоенной. Перевертыш улыбнулся и склонил голову к плечу – издевается поганец!
Я выхватила из-за спины метелку бабкину, вскочила и, себя не помня, бросилась к насмешнику. После непродолжительной борьбы у меня в руках осталось помело, а у него – черенок и царапина через всю щеку.
– Что ж ты бешеная такая? – гость вытер кровь с лица, поглядел на ладонь и, недолго думая, слизнул.
– Не люблю, когда меня ведьмой кличут, – буркнула я, оправляя сарафан.
– А как тебя звать, коли не сказывала?
Я в сердцах бросила помело и уперла кулаки в бока:
– Тебя мамка хорошим манерам не учила? Или вы там, в Тыжгороде, все невежи?
– Ну началось, – вздохнула Хмара и снова взялась за гребешок.
– Уймись, стрекотуха, – отрезал парень и отшвырнул от себя поломанный черенок. Прямиком в огонь.
Ну точно – ничему его не учили! Я подавилась невысказанной бранью и прикрыла глаза, чтоб не видеть, как пылает колдовская метла. Не оправдаться мне теперь перед бабушкой.
– А меня Лютомиром звать, – оборотень тронул за рукав. – К вашей ведьме пришел. Не к тебе, конечно, ты ж не она!
– Это бабка моя. Идем, провожу, – махнула я рукой. Ругаться сил не было, романтического настроения тоже.
Подхватив помело под мышку, я поплелась к дому. Лютомир за мной. Через некоторое время были на месте. Оборотень окинул взглядом покосившуюся вывеску постоялого двора «Три ноги», покачал головой:
– Подновить бы надо.
Поднялся по ступеням, споткнулся:
– Починить бы надо.
Открыл дверь, прислушался к скрипу: