– Учеба – дело хорошее, – подтвердил Соныч, не открывая глаз, перевернулся на другой бок и исчез.
Днем незваные гости не появлялись.
– Придут ли, когда стемнеет? – с интересом подумала Верка и глянула в окно на сгущающиеся сумерки. – Неужели и правда души несчастных людей?
Ей стало как-то не по себе.
– Ведь с каждым может случиться. Со мной – так точно, если нумизматику провалю. Буду по ночам к преподу прилетать и выть: «Это ты меня завали-и-ил, из-за тебя я несчастна-а-а».
Верка расхохоталась, и по ногам тут же пронесся легкий ветерок. Рядом с креслом проявился Гоша – большой, лохматый и улыбчивый, как Чеширский кот.
– И чего мы тут хихикаем? – промурлыкал он.
– Да так, – смутилась Верка, – думаю о своей незавидной судьбе, если экзамен завалю.
– Так давай учи! – распорядился Гоша. – А потом вчерашний ужин повторим. А тапочки у тебя обалденные, – добавил он и подул на пушистые помпоны как на одуванчики.
Верка открыла тетрадку и зашептала:
– Содержание лигатуры в сплаве определяется пробой. Тоска.
– Проба? – встрепенулся Гоша. – Это где такому учат?
– На историческом факультете. Весь год грузят монетными типами, а я на раскопки хочу, как прошлым летом.
– Это в земле ковыряться, что ли?
– Это значит прикоснуться к вечности. – Веркины глаза засияли. – Обнаружить древние памятники и захоронения, узнать, как жили люди.
– Точнее, умирали, – Соныч кружил под потолком, сложив руки на груди.
– И умирали! Я год назад столько костей сохранившихся нашла, вам даже не снилось!
– К счастью, нам такое и не снится…
– Между прочим, поздний бронзовый век! Столько вокруг всего изменилось, совсем другая жизнь, а они лежат там как ни в чем не бывало и о стольком могут рассказать!
– Этой девушке скучно считать деньги, вы только посмотрите! – воскликнул Гоша. – Зато она обожает ковыряться в грязи и чужих костях.