Дуэль магов,

Питерс замолк, его охватила дрожь.

— Граф Вурц… отражается в зеркале, — прошептал он. — Я взял зеркальце с собой в шатер, посмотрел в него… посмотрел на графа Вурца. Да… я видел его отражение.

Он заставил себя продолжить:

— Когда произошло убийство Айкельмана, мое любительское расследование уже привело меня именно к этим выводам. А теперь, комиссар, я должен найти объяснение произошедшему в реальности, понять, как вышло, что нечестивая форма жизни, которой и существовать-то не должно, существует! Ибо, комиссар, граф Вурц — вампир, он будто вышел из старинных сказаний о вампирах!

— Вы утверждаете, что он мертв и в то же время жив? — осторожно спросил Этредж. — Чепуха!

Питерс покачал головой.

— Вот уж не знаю. Но научное обоснование непременно найдется — обязано найтись. Я понятия не имею, вправду ли он мертв или это какая-то зловещая отсрочка прихода смерти.

В зеркале я увидел череп.

Комиссар, это был голый череп, но с настоящей кровью в сосудах, пронизывающих серую гниющую плоть! По какому необыкновенному природному закону это существо кажется нам человеком, я ни за что не скажу; разве что это мощный гипноз. Вурц, должно быть, умер десятилетия два назад. Он скелет, облаченный в живой гной и ярко-красную кровь. Это объясняет, как он протиснулся между прутьями решетки в морге: это же кости да слизь, почему бы им не просочиться в такие узкие щели?

— Айкельман, тем не менее, только-только умер, — напомнил Этредж.

Питерс согласился.

— Вурц высосал его кровь и заразил его. Айкельман тоже был вампиром. Он начал быстро разлагаться, еще до того, как О’Шонесси обнаружил тело. Вы же помните, уолкоттский коронер сказал, что ювелир, вероятно, мертв примерно тридцать шесть часов, тогда как мы знали, что Айкельмана видели живым в тот же вечер?

Питерс серьезно кивнул, подчеркивая свои слова.

— Вампиры — действительно живые мертвецы. Это существа, тела которых каким-то чрезвычайным образом вместо пребывания в могиле продолжают двигаться и жить, пусть и чудовищно изменившись!

Он умолк. Тут собеседники заметили, как первый серый лучик рассвета проник в комнату, отчего теплое электрическое сияние поблекло.

Этредж неуверенно рассмеялся.

— Тогда ваш вампир сейчас спит, — сказал он. — На дворе-то рассвело.

У Питерса перехватило дыхание. Неужели Этредж прав? Может, он специально притворялся, а на деле пытался заставить себя не верить в то, что пишут о вампирах? Исключено ли, что столько легенд в совокупности своей содержат толику истины? Вполне вероятно, что вампиры в самом деле спят с рассвета до заката. Не представляется ли допустимым, что на нечеловеческие процессы, отвечающие за их существование, каким-то образом влияет прямой солнечный свет?

А если это так, то почему бы серебряным пулям не вредить вампирам больше, чем сталь и свинец? Вдруг их нечеловеческая физиология не переносит серебра? И чеснока.

Питерс глубоко задумался.