— Иди, иди. — пихнула меня в спину Лидия Ивановна.
— Давай ко мне. — Таня обняла меня за плечи и прижала к своему боку.
— Улыбайся! — прошипела воспитательница, и я улыбнулся.
— Прекрасно, прекрасно! — прокомментировали парни, сделав несколько десятков фотографий.
— Лизонька, тут наши пути разойдутся. Не скучай тут! Я к тебе ещё обязательно заеду! — Таня присела на корточки рядом со мной, обняла и быстро свалила вместе с фотографами, что погрузились в её машину.
Ну понятно. Пиара много не бывает! Ну и ладно, хоть не в автобусе каком трясся и то хлеб.
— Чего ты застыла? Заходи уже! — дёрнула меня за руку воспитательница, и я поковылял за ней.
Приют был устроен просто — в крыльях жили девочки, по шесть человек в одной комнате, а в центральной части жили воспитательницы. Администрация, в основном, была приходящая, а типа почётным директором был сам маркиз Леровский, Пётр Петрович, дед Татьяны. Правда, судя по всему, если его видели раз в год, то это уже много.
— Это твоя комната, Лиза, ты тут раньше жила и будешь жить дальше. — тем временем Лидия Ивановна привела меня в комнату на первом этаже, где стояли шесть кроватей и тумбочки рядом с ними. — Свои вещи можешь положить в тумбочку. Она не закрывается, но у нас всё равно не воруют! Туалет и душевые в конце коридора, расписание комнат висит возле них. Столовая в центральной части на первом этаже, так что тебе будет удобно. Еда тоже по расписанию, в комнате ничего, кроме фруктов, держать нельзя. Понятно?
— Да.
— О, Саша! — воспитательница обрадовалась зашедшей в комнату девушке лет пятнадцати.
— Да, Лидия Ивановна. Ой, Лиза вернулась!
— Вернулась. Раз ты первая пришла, то назначаю тебя ответственной за Лизу. Если что, будешь ей помогать. Понятно? — девочка кивнула. — Хорошо. А ты, Лиза, не стесняйся обращаться к Саше. Ну всё, я пошла.
Воспитательница вышла, а Саша подошла к моей кровати.
— Ну чо, Лизка, ты как?
— Да нормально. Только не помню ничего. Амнезия.
— Аааа! Ну да, тебя ж тогда головой приложила! А в постель не ссышься?
— Вроде нет…
— А нас кусать не будешь? Или в столовке срать в руки и кидаться этим?
— Нет!