— Ну, я, это… Подговорил Мишку-дрочера за циклодол — с него прет и легче, когда галоперидол колют. Он и отвлек старикашку, пока я тому крысиный яд сыпал в макароны на раздаче.
— Где ты его раздобыл? — поинтересовался Стрижак.
— Да у нас в «дурке» постоянно крыс морили, — осклабился щербатым от увесистых ментовских кулаков ртом Занюхин. — Тот же Мишка через санитарку и достал. Не знаю уж, чего он там ей взамен предложил. Хотя догадываюсь…
С той же циничной лаконичностью рассказал Фокусник и о ловушке, приготовленной им для Артема, в которую вместо него угодил Михаил Евграфович. Самым сложным, по его словам, было забраться на крышу, чтобы столкнуть кусок кирпичной кладки на голову жертве. Но многочисленные выступы и дыры в стенах полуразрушенного корпуса помогли ему справиться и с этой задачей. Артем сразу решил, что это непреднамеренное убийство доказать будет крайне сложно. А вот эксгумация тела профессора может пролить свет на похождения Фокусника — в останках старика экспертиза наверняка обнаружит следы яда.
Результаты биологической экспертизы пришли в Светлопутинск из столицы Союза Советских Социалистических Республик, города-героя Москвы в последний день осени, 30 ноября. Артем внимательно прочитал отчет столичных экспертов до конца. Потом перечитал еще раз. И еще. И все равно не поверил своим глазам. Он держал сейчас в руках самую настоящую бомбу — пусть и выглядела она не как грозное чугунное ядро с шипящим запалом, а всего лишь невзрачной серенькой бумажкой. Но это была бомба, которая способна уничтожить и его, Казарина, и новоиспеченного подполковника Стрижака, и всех, кто был так или иначе причастен к следствию по делу об убийстве Лены Плотниковой.
Артем, сам не зная зачем, снова вызвал из КПЗ Занюхина — хотя это уже не имело ровным счетом никакого смысла. Ничто уже не имело смысла.
Казарин в очередной раз пробежал глазами подслеповатый машинописный текст, оттиснутый на грубой серой бумаге, хотя каждая буква уже и так навеки въелась в его память, словно ржавчина в кровельное железо. Содержание отчета было простым и ясным, не допускавшим ни малейшей возможности разночтений. При сравнении выделений Петра Занюхина со спермой, изъятой из половых органов трупа Елены Плотниковой, оказалось, что они… различаются по групповой принадлежности!
Проще говоря, группа крови у Пети была самая что ни на есть распространенная — первая. А вот у того, кто оставил свои выделения в половых органах трупа, оказалась самая редкая группа — IV (АВ). Отрицательный резус-фактор.
Видимо, московские специалисты удивились результатам своих исследований не меньше, чем сам Казарин. Сарафанное радио работало без сбоев, и москвичи были неплохо осведомлены о жутком уголовном деле, которое расследуется в полузабытом богом и столичными властями провинциальном Светлопутинске. Не каждый день бывает, чтобы главный подозреваемый в столь громком убийстве, долгое время дававший признательные показания, вдруг оказывался не при делах. Подобная ситуация — это ЧП республиканского масштаба, не меньше! Поэтому московские эксперты почесали многомудрые лбы и проверили свои выводы еще раз. Группа крови Занюхина и насильника — разная! Еще раз — опять то же самое!
Тогда обескураженные эксперты федерального МВД приняли соломоново решение и спихнули все материалы в Бюро Главной судебно-медицинской экспертизы РСФСР. Перестраховались. В этом и была причина значительной задержки результатов, которая так нервировала Казарина. Но, как оказалось, сомнения милицейских экспертов в собственной компетентности были напрасны. В бюро также подтвердили: происхождение спермы, изъятой из тела Лены Плотниковой, от Занюхина полностью исключается! Девочку насиловал кто угодно, но только не Петя-Фокусник!
Более высокой экспертной инстанции, чем Бюро Главной судебно-медицинской экспертизы РСФСР, попросту не существовало. Все выводы следствия о виновности Петра Занюхина оказались в корне ошибочными. В чем-то Артем со Стрижаком глубоко просчитались… Второй листок, который лежал перед Казариным, содержал в себе выводы судебно-психиатрической экспертизы о состоянии душевного здоровья гражданина Анюхина П. С. Диагноз «вялотекущая шизофрения», поставленный Петру медиками, давал исчерпывающее объяснение странному поведению Фокусника и всему, что он наплел следователям, возведя на себя напраслину (ну и крепкие кулаки подполковника Стрижака тоже сыграли во всем этом деле немаловажную роль, справедливости ради мысленно заметил Артем). Остальные «преступления» Петра Занюхина также на поверку оказывались мыльным пузырем. Убедительными доказательствами его вины в серийных убийствах следствие не располагало. Обвинение в причинении смерти по неосторожности беременной Насте рассыпалось в прах — любой суд не нашел бы здесь состава преступления. Даже разрешения на эксгумацию тела чокнутого профессора при таком раскладе Казарину у прокурора области ни за что не добиться. Занюхина нужно немедленно выпускать из следственного изолятора. Но кто же все-таки тогда убил Лену Плотникову и надругался над ее трупом?
Артем с трудом, словно многопудовые гири, оторвал глаза от бумаг. Перед ним сидела, скрючившись на приколоченном к полу табурете, смешная и неуклюжая тульпа. Неумелая проекция Жиля де Монморанси-Лаваль, барона де Рэ. Бездарная пародия на графа де Бриен, сеньора д’Ингран и де Шанту, маршала Франции, в задрипанной клетчатой рубахе с обильно посыпанными перхотью плечами. Плакала, смеялась, щерилась вонючим провалом рта с прокуренным желтым клыком, который почему-то не успел выбить подполковник Стрижак.
А настоящий убийца протек у Казарина между пальцев и растворился неизвестно где в поисках новых жертв.
Глава 14
Эффект стрекозы
Часы и дни проходили в бесплодных попытках нащупать ускользающее дно под ногами. Единственная версия следствия лопнула как мыльный пузырь, невинно арестованный человек был выпущен на все четыре стороны, а Артем бегал, суетился, пытаясь построить хоть какое-то новое здание взамен железобетонной башни, рассыпавшейся в прах от слабого дуновения свежего ветра истины. Ничего не клеилось.
Не зная, с чего начать, Казарин вновь с головой бултыхнулся в омут разного рода сомнительной литературы — от психоанализа до оккультизма. Отныне он не брезговал даже старинными книгами по оккультным учениям, которые удалось найти в «редком» фонде областной библиотеки, в разделе религии, мифов и устного народного творчества.
На базе этих зыбких знаний он самостоятельно, без привлечения специалистов в области психологии и судебной психиатрии, попытался создать психологический портрет предполагаемого убийцы, чтобы на его основе сформулировать «Modus operandi», как в юридической науке принято именовать образ действия преступника — его привычек, поведения, манер, способа выполнения тех или иных действий, которые могут помочь напасть на его след. Выходило интересно.
Речь предполагаемого преступника, скорее всего, не насыщена эмоциями. Если здоровый человек, описывая прошедшие события, то и дело срывается на рассказ в настоящем времени, как бы переживая все заново, то психопат рассказывает обо всем в прошедшем времени. Любое повествование — даже отчет о совершенных злодеяниях — ведется им лишь с точки зрения причинно-следственных связей.
ebooksa