Двойник

— А долго проработал?

Машина стояла на перекрестке, ожидая разрешающий сигнал для поворота влево.

— Около трех месяцев.

— И где он сейчас?

— У нас, в здании дальше по улице. Это через речку в ту сторону.

Лейтенант кивнул подбородком вперед, ведя автомобиль по новому жилому проспекту.

— А под каким именем он работал? Ему же всё-таки приходилось общаться. И как он обменивался с людьми фразами? На каком языке?

— На русском общался. А имя выбрал Вадим Данилов. К слову так медиков зовут, одного Вадим, у другого фамилия Данилов, оба еще в Новосибирске его обследовали. Видимо, запоминал имена всех тех, кто его окружал, и идентифицировал.

— Как он язык выучил?!

— Я упоминал, что он много недель молчал и не реагировал на наши фразы. Но слышал телевизор, аудио, голоса. Видимо, как-то что-то у себя в голове молча сопоставлял, смысловые значения обрабатывал, перенося на свой родной язык. Но несомненно то, что он действительно понимал и общался на нашем русском.

— А что сейчас? С вами разговаривает? — Сезонов имел в виду омских спецов.

— На контакт идет неохотно, фразы максимально короткие, далеко не на всё отвечает. А про свою истинную жизнь, инопланетную, не говорит.

— Он может представлять особую опасность? В смысле какие-то сверхспособности, которых нет у людей. Он может чем-то навредить?

— У него сила как у олимпийского тяжеловеса. При этом он совершенно не настолько крупный. Да, высокий, крепкий, но ни за что не поверишь, что он может сдвинуть бульдозер.

— Даже так… — покивал Сезонов, посмотрев в лобовое стекло.

По левую сторону тянулся малопривлекательный зимний сквер с православным собором. Деревья быстро сменились театральной площадью. Автомобиль свернул между новыми прогулочными тропами, обогнул площадь с жанровой скульптурой и временно припарковался на бесплатной стоянке напротив гостиницы.

Выйдя из машины, Сезонов оглядел светлую гостиницу, соседствующие с ней невысокие здания времен, кажется, царской России. Проследовав глазами вдоль по пешеходному спуску к набережной Иртыша, его взгляд уперся в закованную льдом, укрытую снежным одеялом широкую речную ленту. Было в этом завораживающее русское, сибирское. Из промышленных и котельных труб валили клубы белого дыма. Городские здания пастельных расцветок, очерченные зимним морозом, проступали на фоне проснувшегося неба. Омск оживал после снегопада и не желал подпускать к себе новую партию туч, подначивая солнце скорее приветствовать горожан.

Подполковник развернулся к лейтенанту. Тот уже стоял у открытого багажника. Калдыш взял дорожную сумку и портфель Сезонова и, закрывая багажник, передал его подошедшему вместе с папкой.

— Папку оставьте себе, может, успеете еще посмотреть, специально для вас экземпляры сняли. Я тогда сейчас в управление, — кивнул лейтенант, — а вы, как устроитесь, наберите меня. Запишите номер.

Сезонов достал из кармана мобильный и записал в журнал контактов продиктованный Калдышем телефон.