23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

22
18
20
22
24
26
28
30

Андрей подошел к ней, по щиколотки утопая в клочках разноцветной бумаги, присел и обнял ее за плечи. Дочка посмотрела на него не по-детски серьезно. Ветер развевал ее волосы и выдувал запутавшееся конфетти.

— Папа! Пойдем со мной. К маме. Пожалуйста.

Андрей сжал губы и почувствовал, как пульсирует болью порез на пальце. Если бы все в мире можно было исправить, просто наклеив пластырь на больное место…

— Соня… Доченька… — все заранее подготовленные слова куда-то затерялись, и ему хотелось только одного — схватить ее в охапку и вытащить отсюда, из этого прекрасного бумажного мира, так похожего на страницу из ее любимых книжек-раскладушек. Откроешь — и вверх поднимаются две гряды скал, белый пляж, картонная стена деревьев…

— Папа! — нетерпеливо затараторила она. — Ну пойдем! Пойдем же!

Соня схватила Андрея за руку и буквально потащила вглубь. Андрей оступился, широко шагнул вперед и почувствовал, как сразу провалился в синее конфетти по пояс.

Он рванул дочку на себя.

— София! Послушай меня! Мы должны… Ты должна…

Краем уха он услышал шуршащий нарастающий гул, будто на него надвигалось целое цунами из бумажных обрывков. Сейчас все закончится.

— София… Я должен тебе сказать… Мама… Она…

Дочка отпустила его руку, еще раз внимательно посмотрела на него и нырнула в синий ворох.

— София!!!

Его голос потонул в бумажном реве. Мир складывался пополам. Скалы схлопывались и опускались. Деревья ложились набок. Море поднялось вертикально, а небо с приклеенным солнцем обрушилось на него.

Наступила темнота.

***

Как всегда, из небытия его выдернул равномерный писк.

Бип.

Бип.

Бип.

Андрей разлепил глаза, чувствуя, как ноют виски от плотно приклеенных датчиков.

— Как она, доктор? — выпалил он нетерпеливо. — Она не?..