— Соня с детства любила все эти бумажные игрушки. Оригами, картонные модели, книжки-раскладушки. Она брала ножницы, бумагу… и творила чудеса. Я бы просто не смог придумать все то, что вижу там. Мне в детстве нравились машинки, конструкторы…
— Значит, Соня в своем сне создает любимый мир и впускает туда только вас? — врач старательно избегал слова «кома», и Андрей был ему за это благодарен.
— Думаю, что так. Вы же помните, я впервые попал туда случайно, когда прикорнул возле ее кровати так же, как сегодня. Это не моя выдумка, я уверен. Она там совсем живая, но не знает, что Ксюши больше нет. Зовет меня с собой… к маме. А я боюсь, что если она уйдет из бумажного мира, то уже не сможет вернуться. Вы… вы ведь мне верите? — в очередной раз спросил он.
Сергей Петрович помолчал.
— Видите ли, Андрей… Я давно изучаю состояния, подобные Сониному, и знаю, как благотворно влияет на пациентов присутствие близких. Вы особенный. Проводите возле ее кровати почти все время, практически живете в больнице. И когда впервые услышал от вас эту историю… Я раньше слышал что-то подобное от родственников других пациентов, но никогда — настолько ярко. Тогда я решил усилить ваш контакт с помощью своей экспериментальной аппаратуры… И вы тут же смогли оказаться «там» намного дольше. Ваши биоритмы с ней синхронизируются — у вас обоих подрагивают губы — словно вы разговариваете. По очереди.
— А царапина, доктор? А конфетти у меня на одежде, когда я просыпаюсь?
— Андрей… Я не хочу вас расстраивать, но мне кажется, что вы подсознательно пытаетесь убедить и меня, и, прежде всего, себя в реальности того мира. Вы, сами того не замечая, «подбрасываете» себе эти улики. Порезанный палец и клочки бумаги можно сделать и здесь… — Сергей Петрович окинул жестом квадратный больничный дворик. — Порой я боюсь, что эти опыты могут принести вам больше вреда, чем пользы для Сони.
— Но риск оправдан! Вы же слышали! Она хочет уйти в небытие — вслед за Ксенией. И тащит меня за собой. А я должен вытащить ее сюда! Она в опасности, понимаете?
Андрей вскочил — сигарета выпала из его дрожащей руки. Сергей Петрович примирительно кивнул:
— Успокойтесь, пожалуйста. Я не предлагаю прекратить опыты. Пока. Но мы с вами должны быть предельно осторожны… Чтобы не навредить ни Соне… Ни вам…
Андрей сел обратно на скамейку, достал новую сигарету… Затянувшись, он помолчал с минуту, словно собирался с силами или обдумывал то, что сказал ему доктор. Потом повернулся к нему и твердо спросил:
— Когда мы продолжим?
Бип.
Бип.
Бип.
Андрей слушал писк монитора, закрыв глаза. Постепенно пищание становилось тише. Тише… Растворялось в тихом шуршании вентиляции, которое превращалось в шелест бумажных листьев. Еще чуть-чуть… Еще…
— Папа, чур, не подглядывать!
Он открыл глаза.
Это оказался не пляж. Андрей и Соня находились на поляне в лесу. Приклеенный в небе кружок солнца светил на высокие картонные стволы деревьев, густую бумажную листву из зеленой и желтой бумаги. Поляну покрывали тонкие зеленые полоски, неотличимые от обычной травы, но на ощупь — все та же бумага.
— Папа! Ты играешь в прятки или нет?
ebooksa