Месма

Антонина рухнула на колени, поползла к Галке, пытаясь дотронуться дрожащими пальцами до носков ее туфель.

— Не убивай… пощади!

Галя сделала шаг назад, словно брезговала этим прикосновением.

— Нет, мама. Другого пути нет. Поднимайся и иди!

— Господи! — вскричала Антонина. — Кто ты? Ты не моя дочь, ты какой-то жуткий демон… ты — чудовище из самого ада! Моя Галка не может быть такой жестокой!

— Смерть штука жестокая, особенно для тех, кто жил только для себя, — сказала Галя рассудительно. — Однако даже для таких, как ты, остаётся надежда… Я не могу помочь тебе, даже если бы хотела, ибо я не дарую жизни, я их отнимаю. Но ведь был еще один человек, который любил тебя… неужели ты о нём забыла?

Антонина с трудом поднялась на ноги и теперь стояла перед Галей поникшая, как надломленное ветром дерево.

— Владимир? — чуть слышно спросила она.

— Да… Владимир, мой отец. Он тоже любил тебя. А ты всячески использовала его, ты эксплуатировала его чувство к тебе; Он был тяжело контужен на войне, был больным человеком, но даже после моего рождения ты не изменила своего потребительского отношения к нему. Ты жила с ним ради каких-то льгот, и при этом отнюдь не забывала попрекать его, всячески подчёркивая и выпячивая его неполноценность… Ты это хоть помнишь?

Антонина угрюмо молчала.

— А он пытался быть как все люди, и только я одна видела его страдания, хоть и была маленькой, — продолжала Галя. — Мы очень дружили с моим отцом. Он возил меня в гости к бабушке и дедушке, своим родителям в глухую деревеньку, затерянную в лесах; они меня очень любили, а ты… — Галя досадно мотнула головой, — ты даже не подозревала об их существовании! Тебе было наплевать. Владимир понимал, что ты его не любишь и живёшь с ним только ради выгоды. А еще он невольно помогал тебе забыть Леонида и твоё предательство. Но долго так длиться не могло… И вот однажды после очередного скандала, который ты ему устроила по какому-то ничтожному поводу, у него начался очередной приступ, во время которого он пошёл к реке и утопился.

Антонина ничего не отвечала. Она смотрела прямо перед собой невидящими глазами, а из этих глаз катились крупные блестящие слёзы.

— Теперь-то плакать поздно, — грустно заметила Галя. — Нет в этих слезах никакого проку. Ни малейшего… и всё же мой папа не забыл тебя!

— Правда? — встрепенулась Антонина. Она словно услышала какую-то радостную весть.

— Правда… — Галя непринуждённо пожала плечами.

— И он… может встретить меня?

— Ну да… если только захочет.

— А ты… ты поможешь мне увидеть его? Он ведь не исчезнет, как Леонид?

Галя ничего не ответила. Она молча подошла к мостовому ограждению и оперлась на него согнутым локтем.

— Подойди сюда, мама, — серьёзно сказала она.