Музыка ветра

Мерит произнесла эти слова таким тоном, что Лорелея немедленно вспомнила сына. Оуэн тоже говорил так, когда хотел угодить ей, потому что полагал, что именно этих слов и ждет от него мама.

Мерит опустила кольцо в карман своей юбки и зашагала к лестнице. Дебора и Гиббс последовали за ней. Гиббс неотступно пожирал Мерит глазами с таким видом, словно видел перед собой какую-то особенно заковыристую головоломку, в которой отдельные фрагменты никак не хотели складываться в единое целое.

Из кухни послышался голос Оуэна. Он во всю мощь своих легких горланил мотивчик из старого комедийного сериала «Остров Гиллигана». Лорелея с сыном стали ярыми поклонниками этого ситкома после того, как однажды случайно натолкнулись на одну из серий, которая как раз демонстрировалась по какому-то детскому каналу. После чего Лорелея тут же купила для просмотра все остальные серии, записанные на DVD. Они столько раз смотрели этот сериал, что мелодии сами собой запали в память. Однажды Лорелея сказала сыну, что когда поешь, то легче спорится даже самая неприятная работа. Вторично напоминать сыну эту истину не пришлось. Оуэн всегда поет, когда моет посуду. Конечно, певец из него вряд ли получится. И пластинки он точно не станет записывать. Не тот талант… Но все равно, всякий раз, заслышав голос поющего Оуэна, Лорелея невольно начинала улыбаться.

Она снова приоткрыла дверь на улицу и замерла на пороге. Дождь прекратился. Выглянуло солнце, заискрились лужи воды на асфальте, заиграла всеми цветами радуги речная гладь, капельки росы на кончиках травинок вспыхивали, словно крохотные бриллианты. Все вокруг переливалось и лучилось. Огромная яркая радуга повисла коромыслом, охватив все небо от края и до края. Дальний конец ее терялся где-то за одним из островов. Кажется, это Ледис-Айленд. Лорелея вдохнула полной грудью и почувствовала, как куда-то прочь улетучилась ее усталость. Радуга на небе всегда вселяла в нее надежду. Наверняка и она свято в это верила – тех, кто смог пережить ураган и грозу, ждет впереди что-то очень прекрасное.

Лорелея быстро закрыла дверь. Надо немедленно записать эту мысль в свою тетрадь… пока не забыла. Или пока не изверилась в том, что так оно и бывает. Всегда!

Часть вторая

Глава 18. Мерит

Когда я стала подниматься по лестнице на второй этаж, то почувствовала, что обручальное кольцо Кэла, которое я положила в карман своей юбки, слегка ударяется мне в бок, словно продолжая напоминать о своем существовании. Я открыла дверь в мансарду, пропустив вперед Гиббса и Дебору. Еще не забылось, как я впервые карабкалась по этой крутой лестнице, и, кстати, тоже в юбке. Нет уж! Первой я сейчас туда точно не сунусь. В самом деле! Не наступать же на одни и те же грабли дважды.

Дебора замерла, разглядывая узкие и высокие ступеньки, ведущие наверх.

– Эдит всегда держала эту дверь под замком. Я ни разу не была в мансарде. Конечно, без ее разрешения я бы и не посмела. А она, при всей приязни ко мне, все равно оставалась очень скрытным человеком. Но в любом случае, я уважала ее право на свою особую, закрытую от посторонних глаз жизнь. – Слабая улыбка тронула губы пожилой женщины. – Мистер Кэлхун тоже, кстати, ни разу не поднимался в мансарду. Правда, при нем, то есть когда он бывал дома, Эдит всегда держала дверь незапертой. Ее муж терпеть не мог запертых дверей.

Женщина зябко потерла руки, словно ей вдруг стало холодно.

– Я всегда удивлялась, почему она не использовала для своей мастерской помещения в цокольном этаже, там, где раньше располагалась старая кухня, или там, где жили слуги. Правда, всегда существовала угроза подтопления в случае разлива реки или наводнения. Зато летом в подвале гораздо прохладнее. – Дебора кивком головы указала на лестницу. – Но теперь я понимаю, почему она предпочла подвалу чердак. Ее муж был крупным мужчиной. К тому же обожал бренди и постоянно к нему прикладывался. Не уверена, что он сумел бы вскарабкаться по таким крутым ступенькам наверх.

Я несколько растерянно почесала лоб.

– А я ведь даже еще не спускалась в подвал, – призналась я Деборе. – Только видела зарешеченные окна в форме полумесяца, но они все заляпаны грязью снаружи, а изнутри заплетены паутиной. Правда, заметила, что рядом с черным входом в дом есть дверь. Наверняка ведущая в цокольный этаж. Несколько необычное место для входа.

Гиббс начал восхождение первым.

– Когда новую кухню оборудовали уже непосредственно в самом доме, – откликнулся он на мои слова, – то забивать дверь в старую кухню не стали. Сам не знаю почему. Не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь спускался туда. Помню лишь, что старая кухня была очень темной – вековые деревянные балки на потолке, грязный пол. А ведь при желании можно из всего этого соорудить что-то приличное и полезное. Например, спортзал для Оуэна.

– Ну, положим, спортзал в доме ему понадобится лишь в том случае, если он будет постоянно жить здесь, – немедленно возразила я. – К тому же если, по словам Деборы, существует хоть какая-то угроза подтопления, то лучше оставить все как есть. Меньше забот в случае чего.

Даже мне самой собственные аргументы показались малоубедительными. Чудеса, да и только. Я еще совсем немного времени обитаю в Бофорте, но и за этот короткий промежуток со мной столько всего случилось. И с каждым прожитым здесь днем мне все труднее нащупать то общее, что сегодня связывает молодую женщину, горько плакавшую навзрыд в кабинете мистера Уильямса, с той особой, которая, можно сказать, по собственной воле отправилась на лодочную прогулку по реке, лихо преодолела мост, сидя в чужой машине, и щеголяла по улицам города в таком коротком платье, что, пожалуй, иной купальник показался бы длиннее.

Когда мы все трое наконец оказались наверху, я включила свет и отрегулировала кондиционер: температуру задала пониже, а скорость вращения лопастей сделала повыше. Я по-прежнему держу этот кондиционер включенным целыми днями, пытаясь найти некий разумный компромисс между моей врожденной рачительностью, доходящей до скупости в своем стремлении сэкономить, которая, впрочем, присуща всем выходцам из Новой Англии, и желанием жить в комфортной прохладе. Но несмотря на все предпринятые усилия, в мансарде царило самое настоящее пекло. Дебора немедленно стала теребить свою блузку и обмахивать лицо обеими руками. Капельки пота выступили на ее верхней губе.

– Бедняжка Эдит! Как она могла просиживать в такой душегубке днями напролет! Не понимаю!