Лорелея услышала, как Оуэн откинулся на подушку и потерся головой о наволочку. Негромко заскрипела ткань.
– Словом, я еще долгое время после этого ложилась в постель с фонариком.
– А сегодня ты тоже спишь с фонариком?
– Нет. Потому что где-то я прочитала, уже и не помню где, что даже в самую кромешную ночь можно отыскать лучик света.
– Неужели? – полусонным голосом удивился Оуэн.
– Конечно. Разве тебе никогда не приходилось выходить во двор поздно вечером, когда на небе уже загораются звезды и восходит луна? Такое освещение необычное, будто на солнце поставили фильтр. Вроде все видно, но только цвета совсем другие. Так же и в доме. После того как выключишь свет, надо просто дать глазам какое-то время, чтобы они адаптировались к темноте. В ней нет ничего страшного, поверь мне. А когда глаза немного привыкнут, ты сам обнаружишь, что, оказывается, и в темноте все отлично видно.
– Но только цвета совсем другие, – медленно повторил Оуэн вслед за Мерит, едва договорив последнее слово.
Кажется, Мерит догадалась, что ребенок уже почти спит, потому что она поднялась с кровати.
– Мерит!
– Что, дорогой?
– Можешь отключить тот ночник, что стоит в коридоре… если хочешь.
– Хорошо! Но ты уверен?
– Уверен.
Мерит наклонилась и поцеловала Оуэна в лоб.
– Спокойной ночи, Роки.
– Спокойной ночи, Мери-Энн! – сонно хихикнул в ответ Оуэн.
– А почему не Джинджер? У нее ведь более красивые волосы.
– О’кей! Спокойной ночи, Джинджер.
Лорелея улыбнулась, услышав замечание Мерит, касающееся волос. А девочка-то совсем не так уж безнадежна, как это казалось ей раньше. А потом, осторожно ступая на цыпочках, проскользнула к лестнице и замерла на верхней ступеньке, стараясь остаться незамеченной.
– Мерит! – снова окликнул Оуэн сестру дрожащим голоском.