Позднорожденные. Том 1

22
18
20
22
24
26
28
30

— Дай угадаю, это он тот, что мертв? — предположила Софи.

Джон кивнул.

— Я смотрю с людьми, которые добры к эльфам, происходят прелюбопытные события, да? — Софи фыркнула и доела свое жаркое. — Очень вкусно. Передай Финару мою благодарность.

— Ты сама можешь поблагодарить его.

— Он не хочет со мной разговаривать, Джон. Это же очевидно.

— Он будет с тобой разговаривать. — Отрезал Джон, и в его голосе зазвучала сталь. — За пределами этого дома ты ханти для твоей же безопасности. Но здесь ты моя гостья. И я не позволю Финару унижать тебя.

— Ты уже унижаешь меня. — Вздохнула Софи и встала, собираясь убрать тарелку.

Джон моргнул.

— Я не понимаю… снова, как и прежде.

— Не нужно заставлять людей… Тьфу ты! То есть эльфов, разговаривать со мной, если они этого не хотят. Это унизительно. Я не хочу, чтобы со мной разговаривали по твоему приказу, через силу. Мне это не нужно. Если он захочет, то однажды может… сам заговорит. А пока я не хочу, чтобы ты ему приказывал, ясно?

Джон изумленно смотрел на нее.

— Но его молчание… разве оно не оскорбительно для тебя? Ты же не ханти, ты — благородная дева с чистым сердцем. Ты добра не меньше, чем лучшие из моего народа. И ты не соглашалась стать ханти, навлекая на свою семью позор. Почему ты готова терпеть унижения, если я могу тебя от них избавить?

— Если ты и можешь меня избавить от унижений, то просто относись ко мне как к другу. Или как к деве… Хотя постой, я не знаю как вы относитесь к девам, так что остерегусь. Лучше как к другу. И если один твой друг не разговаривает с другим — ты что, станешь ему приказывать? Думаю, нет.

Джон растеряно посмотрел в пространство.

— Пожалуй, в твоих словах есть истина. Я не думал об этом в таком ключе.

— Значит, договорились.

— Я не стану приказывать Финару… и прочим так же не стану. И я буду сам относится к тебе как… как к другу. — Последнее слово далось ему с явным трудом. — Признаться, никогда еще у меня не было смертного друга.

— А как же те, которых ты привез?

Джон помрачнел.

— Я уже говорил, они не хотели бы преломить со мной хлеб.