Фабрика #17

– Платят много?

– Больше, чем в редакции.

Сказать ему или нет?

Кореневу пришла страшная мысль. Если попросить Виталика помочь, где гарантия, что через полчаса Таня не найдет его, лежащим без языка в луже воды у телефонного аппарата. Коренев не мог объяснить, но чувствовал – говорить правду опасно.

Кто-то преследовал его и убивал людей, оказавшихся рядом с ним. Рея упоминала, что разбирается в смертях, но при этом отрицала свою причастность. Но ведь кто угодно может соврать! Даже женщина из снов.

А если убийца из близкого окружения Коренева? Например, Ваня, главный редактор «Вечернего города». Во-первых, он знает Дедулю. Виталик, конечно, тоже знает, но в первое убийство он был с Кореневым в парилке. Во-вторых, Ваня знаком с Ниной Григорьевной, поскольку живет с ней в одном доме. В-третьих, именно он послал Коренева на фабрику и даже не пошевелит задом, чтобы узнать, куда исчез его лучший журналист.

С другой стороны, Ваня походил скорее не на маньяка, а на алкоголика. Да и мотива насолить Кореневу у него не было, хотя странная агрессивная реакция на портрет на выставке детского рисунка могла говорить о подавленном чувстве вины. Как он сразу не обратил внимания на это подозрительное происшествие?

– Эй, ты куда пропал? – встревоженный голос Виталика вывел Коренева из задумчивости. – Ты на связи?

– Здесь я. Как Ваня поживает?

– Нормально. Небо коптит, к свадьбе готовится, не просыхает. Оленька от радости скачет оленем.

Из коридора донесся слабый грохот – кто-то зацепил пустое ведро. Коренев вздрогнул и едва не уронил телефон на пол.

– Виталик, мне пора, у меня совещание, – полушепотом соврал он и положил трубку, ожидая, что дверь откроется и вошедший заметит постороннего в кабинете начальника цеха. Мысли скакали, словно лань.

От растерянности не нашел лучшего, как лечь на пол и затаиться в ожидании разоблачения. Прошла минута, вторая, третья, однако ничего не происходило. Ему надоело лежать на холодном шершавом полу из некрашеных досок и бояться.

Он встал и, соблюдая меры осторожности, подошел к двери. Приоткрыл и через щелочку одним глазом выглянул наружу.

– Фу-ух, – выдохнул с облегчением. По коридору бродил Мурзик и тыкался мордой в коробки и ведра. – Скотина мохнатая. Так и инфаркт можно схлопотать.

Коренев переступил через кота и, никем не замеченный, покинул здание. Его убеждение в причастности Вани к убийствам крепло с каждой секундой.

#33.

Через неделю на фабрике в рамках официальных мероприятий планировалось провести праздничное шествие с участием всего рабочего коллектива. В цеху появились новые лица – озадаченные люди с портфелями деловито расхаживали по пыльным дорожках и оценивали уровень загрязненности.

После проверки родился приказ по цеху, предписывающий собственными силами провести масштабный субботник и привести здания и сооружения в надлежащий вид, который можно предъявить гостям из столицы. Деятельность развилась бурная. Рабочие скребли, чистили, заметали, белили, красили, засыпали мусором ямы, клали асфальт поверх луж, забросив прямые обязанности. Один Коренев, чудом не затянутый в водоворот украшательства и очковтирательства, продолжал смазывать механизмы, поддерживая в них теплящуюся жизнь. Даже его скромные познания в механике позволяли прийти к неутешительному выводу, что техническое состояние фабричного оборудования далеко от идеального и вот-вот пойдет псу под хвост.

На фасад страшного здания, лет двадцать назад выполнявшего функции склада, натянули гигантский плакат, закрывший разваливающуюся стену фотографией этой же самой стены, но во времена ее молодости.