Ещё спустя примерно пять минут я увидел огромную яму в склоне, образовавшуюся вследствие падения старого мощного дерева со стволом в три моих обхвата. Корни образовали своеобразный шатёр. А ещё на них, на остатках земли на корнях выросла высокая трава, окончательно закрывшая яму от взглядов практически со всех сторон. Особенно сверху
— Вот и берлога на ночь, — пробормотал я, остановившись в десятке метров от выворотня. — Главное, чтобы этот номер отеля уже не был снят кем-то.
Подобрав несколько камней, старясь не слишком портить покров из травы и мха, чтобы это не заметили мои фанаты в небе, я по очереди забросил их сквозь переплетение корней. Не дождавшись никакой реакции, я осторожно полез внутрь. Помня, что в таких местах могу наткнуться на змей и ядовитых насекомых, я перед тем, как окончательно забраться в убежище, запалил особую охотничью свечку и с её помощью внимательно осмотрел корни и яму под ними. К моему везению никого из опасных гадов там не обнаружил. А из неопасных увидел две внушительные паутины, сотканные мелкими паучками, размером с горошину и сантиметровыми лапками. Их я от греха спалил свечой, внимательно следя за тем, чтобы не поджечь всю берлогу. Тут хватало мусора и тончайших корешков, сухих как порох и готовых вспыхнуть от крошечного огонька.
В инвентаре кроме оружия и припасов с запасной одеждой хранилось немало простого, но очень полезного добра. Например, сеть, которой можно перекрывать проход в шалаш или иное логово, чтобы сунувшийся ко мне враг в ней запутался и дал бы мне драгоценные секунды, чтобы проснуться и приготовиться к бою. Две таких я повесил на корни внутри ямы-логова, закрепив их дополнительно колышками у земли. А ещё поставил четыре деревянных капкана с зубьями также из заточенных колышков, которые были смазаны жгучим веществом. Попавший лапой в такой капкан хищник мгновенно забывал обо всём на свете и стремился всеми силами избавиться от него. Охотники рассказывали, что некоторые отгрызали себе лапу, только чтобы острая боль в ранах от отравленных колышков не мучила их. Сам такой капкан не был чем-то сложным. Удержать крупного зверя не мог. В основном он был нужен для введения в кровь яда. С этим дуги из гибкой древесины справлялись отлично. Мне быстродействующего яда раздобыть не удалось, только жгучий. Чтобы самому случайно из-за неловкости — навыка по обращению с ловушками у меня не имелось — не испытать на себе всё то, что чувствуют звери, угодившие в ловушку, я прихватил вдобавок к яду и противоядие.
Пока провозился с установкой охранного периметра, перестало действовать зелье, выпитое час назад. Этот момент я уловил сразу. В глазах резко потемнело, появился частый пульсирующий шум в ушах, возникла одышка, а вместе с ней лёгкая тошнота и головная боль. Также стала быстро возвращаться боль в ранах.
С трудом сдерживая стоны, я постелил на землю стёганную из нескольких слоёв холста подстилку и завалился на неё. По словам поселковой знахарки, одной из нескольких травниц и врачевателей в нём, ломка будет терзать меня не менее трёх часов. Но я рассчитывал на Регенерацию, которая должна уменьшить этот срок и облегчить сам процесс восстановления.
Глава 12
Самочувствие более-менее стало сносным только вечером. Вместо трёх часов меня ломало и корёжило не менее пяти. То ли в этом виновата низкая ступень Возвышения, то ли ломка в три часа касалась здорового человека или почти здорового, не такого порванного, как я, то ли в раны рысь своими когтями занесла грязь, и организму пришлось бороться ещё и с этим. К боли и тошноте вскоре добавилась жажда, которая забрала почти все мои запасы воды, оставшиеся в инвентаре. Я пил, а вода выходила почти сразу же с потом. Вся моя одежда и подстилка были мокрыми, хоть выжимай. Если бы не подстелил под себя ткань, то сейчас натурально лежал бы в жидкой грязи.
Когда я понял, что больше меня не треплет, то позволил себе забыться в короткой дрёме на пару часов. А когда проснулся, то занялся собственным усилением. Да, ход не самый умный при текущем состоянии организма, но так как планировал повысить только Регенерацию, то неприятные последствия не должны быть слишком сильными.
Только с гарпии и рыси я получил марок столько, что сейчас могу поднять Возвышение на одну ступень. Разумеется, с учётом разбора жетонов и марок-усилителей для навыков. Когда в облаке набралось три тысячи условных единиц энергии, я с их помощью поднялся на восьмую ступень. А затем потратил ещё две сотни, чтобы увеличить Регенерацию на два пункта.
Самочувствие было сносным, если не считать сильной слабости и отсутствия аппетита. Пришлось буквально заставлять себя есть. После еды потянуло в сон. Бороться с этим не стал, понадеявшись на все приготовления и то, что проснусь от шума, если ко мне кто полезет. Вот только очнулся от ощущения падения. Во сне привиделось, что я использовал талант для полёта, снятого с убитого робота-летуна, после чего у меня стремительно отросли железные крылья, зажившие своей жизнью. Механическим голосом сообщив, что включён автопилот и начато возвращение на базу, крылья сначала вознесли меня в небо, а потом отправили в штопор вниз, сказав, что устройство подключено неправильно и ему требуется новый носитель.
— А-а-а! — закричал я и проснулся. Вот только падение не прекратилось, лишь уменьшилась скорость. Оказалось, что я лежу в глубокой яме, которая стремительно увеличивается, опуская меня всё глубже и глубже. Будто я оказался на вершине песка в верхней колбе в песочных часах. Я усиленно заработал руками и ногами, чтобы выбраться из ловушки. Но получилось… да никак не получилось. Наоборот, падение по ощущениям ускорилось, а спустя минуту моих барахтаний оно превратилось в настоящее — «песок» закончился, и я полетел в пустоту. Почти сразу же, пролетев не больше двух метров, я ударился грудью о небольшое препятствие. Нечто вроде толстой горизонтальной трубы. Охнув, я сполз с неё, не успев ухватиться, и полетел дальше. Почти сразу же столкновение повторилось, на этот раз копчиком. Ударился так сильно, что в глазах засверкало. И потом случился третий удар с невидимой трубой. И после этого я окончательно потерял сознание.
Даже примерно не мог сказать, когда пришёл в себя. Вокруг царила тьма, хоть глаз коли. Лежал на чём-то мягком. Ощупав всё руками, установил, что валяюсь на куче свежей земли. Скорее всего, той, которая утянула меня в какое-то подземелье из-под выворотня.
Тело, к удивлению, почти не болело, если вспомнить, что пришлось пережить перед потерей сознания. То ли мне так повезло и столкновения с трубами для меня завершилось удачно, или я тут не меньше суток отдыхаю, и Регенерация серьёзно меня подлатала. Как-никак, а она у меня равна восьми единицам. Очень даже недурная цифра.
В инвентаре у меня лежал запас ярких свечей и небольших тонких факелов, которые горели недолго, но ярко. Запалив один такой, я принялся осматриваться по сторонам.
Судьба, провидение или моя собственная глупость привели меня в старинное подземное сооружение, очень сильно смахивающее на туннель метро. Вместо двух рельс здесь располагалась гигантская пластина с мелкими выступами в центре. До меня не сразу дошло, что нечто отдалённо похожее я видел в Москве неподалёку от ВДНХ. Кажется, называют такую штуку монорельсом. Только здесь это устройство и окружающие детали выглядели так, как если сравнивать монорельс в Японии с рельсами для вагонеток в шахте девятнадцатого века.
Всё вокруг было покрыто слоем грязи и пыли, валялись огромные кучи ржавчины и непонятной трухи, отдалённо похожей на слипшуюся гору пенопластовых шариков, керамзита с битым стеклом от автомобилей. Но, кроме этого, здесь хватало иных металлических деталей, не считая монорельса, выглядевших чуть ли не как новые. Если их оторвать, то в посёлке я смогу неплохо навариться. Там старая сталь, которая прошла проверку тьмой веков, ценится немногим дешевле золотых украшений и редких талантов. Но это всё потом, сначала я всё здесь осмотрю.
Свет факела доставал до потолка, но не мог дотянуться до пролома, через который я угодил сюда. В бетонных перекрытиях зияла внушительная дыра с неровными краями раскрошенного бетона. Те трубы и в самом деле оказались трубами и толстой арматурой. Мне чудом повезло, что я не нанизался на неё во время падения. Её концы были загнуты вниз, к полу. Удивительно, что несколько труб остались целыми, лишь сильно деформированными, но без разрывов.
Видимо, даже на пике своего развития, когда человек научился создавать существ по образу своему и подобию, механизм создания массивных и долговременных сооружений в своей сути не сильно изменился: железобетон он и в тридцатом веке железобетон.