Демон скривился:
– Девушка, вы меня пугаете. Такие красивые губки не должны говорить столь непристойные вещи.
Я, демонстративно задрав подбородок повыше, обошла шефа по широкой дуге и, делая вид, будто не замечаю его довольной улыбки, пошла прочь, бубня на ходу:
– Мои губы – не ваша забота, господин ректор. Распоряжайтесь органами своей невесты!
И, лишь произнеся последнюю фразу, я поняла, насколько двусмысленно прозвучало сказанное мною в запале. Двусмысленно и ревниво. Поняла и тут же покраснела, как мак в свои лучшие дни.
А он неожиданно расхохотался, откинув голову назад. Громко, искренне и невероятно заразительно.
И как мне на это реагировать?
Остановившись, смотрела на лицо своего начальника: сейчас, при ярком полуденном солнце, еще отчетливее понимала, насколько он красив. Именно таким я бы изобразила демона-искусителя, если бы умела рисовать. В нем чувствовалась внутренняя сила, которой хотелось подчиниться. Вот только есть одно маленькое «но»: стоит поддаться физической тяге, и умрешь. Хочу ли я умереть? Нет. Однозначно нет.
– Азард Малихович, – вернувшись, аккуратно потянула шефа за рукав и отступила на прежнее место, – а ваша невеста знает, что умрет после родов? Или только мне выпала сомнительная честь быть в курсе событий?
– Догадывается. – Удивительно, но он все еще посмеивался и даже утирал выступившую от смеха слезу. – Ох, Мира… Какая же ты… Правильно, отойди подальше. Будем стараться соблюдать дистанцию, и все у нас получится. Знаешь, я бы даже оставил тебя в академии. Позже, когда истечет этот год.
– Я не вещь, – напомнила зарвавшемуся демону, – нельзя меня оставить или не оставить. Когда же вы это поймете?
Шеф снова бессовестно улыбнулся, и я прочитала в его глазах ответ: «Никогда». «Он даже невесту называет девкой, – напомнил мне здравый смысл, – страшно подумать, кем для этого демона представляется человек».
Некоторое время мы шли к академии в молчании. Каждый был погружен в свои мысли. И снова я не выдержала и задала очередной волнующий меня вопрос:
– Но почему? Почему эта девушка – ваша невеста – согласилась? Вы ведь сказали, что она из древнего рода. Богатая и красивая. Не понимаю.
– Ну подумай. – Он остановился, расставил руки в стороны и медленно покрутился вокруг своей оси. – Взгляни на меня. Разве не понятно? Я привлекателен внешне, силен, имею огромный магический резерв, чистую кровь и много денег. Это ли не идеальная партия?
– Ага, а еще вы – эталон скромности… Но как же проклятие?
– Никто не воспринимает его всерьез. – Губы демона надменно изогнулись в подобии улыбки. – Понимаешь, какое дело: мой предок позабавился с одной девственницей. Вскружил ей голову, затащил в постель, попользовался телом и отпустил. А она была не совсем простой демонессой. Вернее сказать, совсем не простой.
– Даири, – прошептала я. – Расскажите о ней.
Азард громко вздохнул, посмотрел на меня пару мгновений и кивнул:
– Хорошо. – Засунув руки в карманы брюк, он пошел дальше и продолжал говорить, больше не глядя в мою сторону: – Девчонка должна была стать прорицательницей, поэтому хранила невинность. В семьях чистокровных демонов изредка рождаются девочки с особыми отметинами, у таких детей особое будущее: много учебы, много морали, много запретов. В возрасте шестнадцати лет они проходят первый отбор в храме Пиири, и половину из них отсеивают как непригодных. Там особый ритуал, не будем заострять внимание. Так вот, Даири прошла отбор в шестнадцать и ждала следующего этапа – в восемнадцать лет. У нее были все предпосылки стать ученицей и последовательницей великой прорицательницы. Но ей выпала честь стать саирой моего прадеда. – Демон снова громко вздохнул, передернул плечами, словно сбрасывая с них тяжкий груз, и закончил повествование циничным: – Бахтияр пробыл с ней почти год, а потом женился на моей прабабке. Конец.