- Боже! – выдохнул Свирин.
Резцов вдруг понял, что одна из чёрных фигур не корчится от боли и ужаса, а занята совсем иным делом: методично поднимает и опускает правую руку с зажатым в кулаке армейским ножом.
Менгеле!
Он кромсал одного из спецназовцев, распростёртого перед ним без движения. Кровь слетала с лезвия каждый раз, когда нож покидал тело.
Резцов прицелился и спустил курок. Промах! Расстояние слишком большое, а свет давали только прожекторы снаружи, но этого было недостаточно, ведь их лучи попадали лишь в окна, оставляя часть коридора в полумраке.
Убийца быстро обернулся, сразу оценил ситуацию и, подскочив, бросился прочь. Резцов и Свирин открыли огонь, израсходовав по полной обойме, но Менгеле, хотя и споткнулся один раз, словно в него угодила пуля, свернул за угол.
- За ним! – выдохнул Резцов, чувствуя, как его охватывает ненависть к этому извергу, не брезгающему даже убийством беспомощных противников. Менгеле был просто одержимым жаждой рвать, резать и ломать! Ему не было места среди живых.
Пока полицейские бежали по коридору, Резцов заметил, что, по крайней мере, трое бойцов убиты – их одежду покрывали мокрые пятна, на линолеуме растекались алые лужи. Менгеле, ослепив их, подходил к ним по очереди и убивал ножом, нанося по пять-десять ран. Он явно получал от этого удовольствие.
Резцов скрипнул зубами и прибавил ходу. Свирин не отставал. Сейчас они оба были охвачены единым желанием – остановить мерзавца, уничтожить, если не будет иного выхода. «Только дай мне повод!» - подумал Резцов, сворачивая в боковой коридор, где за десять секунд до этого исчез Менгеле.
Того видно не было. Он мог проскользнуть в одну из аудиторий, но почему-то Резцов был уверен, что убийца не станет прятаться и ждать, пока за ним явятся. У него было важное дело, которое не терпело отлагательств: где-то находился сын Парамонова, и его надо было прикончить. Менгеле ни за что не допустит, чтобы полиция спасла его.
Резцов припустил по коридору, Свирин – за ним. Теперь всё зависело от скорости. Чтобы убить ребёнка, много времени не нужно, и с учётом того, что у Менгеле была фора, а полицейские даже не знали, где он спрятал Алика, шанс, что мальчика удастся спасти, казался минимальным. Но после того как Резцов увидел убийцу, кромсающего беспомощного спецназовца, в нём проснулось желание не позволить Менгеле унести ещё одну жизнь.
Он выбежал на чёрную лестницу и остановился, прислушиваясь. Снизу донеслись торопливые шаги. Похоже, Менгеле всё-таки подстрелили, и он передвигался не так уж быстро. На ступеньках темнели какие-то пятна – то ли краска, то ли лужи, то ли кровь.
Резцов помчался вниз, хватаясь левой рукой за перила, чтобы вписаться на площадках в повороты. Свирин не отставал: позади отчётливо слышалось его сосредоточенное сопение.
Хлопнула дверь. Менгеле ворвался в подвал! Теперь счёт шёл на секунды! Резцов перепрыгнул через последние ступеньки, но не удержался на ногах и кубарем покатился по полу. «Только бы не выронить пистолет!» - подумал он, сжав его изо всех сил.
Железная дверь была распахнута – она запиралась только снаружи, и закрывать её за собой было попросту бессмысленно. Из подвала донёсся пронзительный крик.
Резцов перевернулся, опираясь на руки и колени, вскочил и бросился вперёд.
В подвале было темно, однако полицейский разглядел у дальней стены чёрный силуэт. Менгеле работал быстро и увлечённо. Он не мог не слышать, что полицейские настигли его, но даже не обернулся.
То, что мальчика не спасти, Резцов понял сразу: на его глазах Менгеле нанёс ребёнку два удара ножом, почти до рукояти погружая лезвие в живот – и эти удары были не первыми.
Резцов вскинул пистолет и нажал на курок.
Первая же пуля отшвырнула убийцу к стене. Менгеле ударился о бетон, но тут же обернулся. В левой руке у него появился пистолет. Всё это заняло секунду. Резцов выстрелил снова, к нему присоединился вбежавший в подвал Свирин. Небольшое помещение наполнилось гулкой канонадой.