Сердце ворона

Ему нынче было, наверное, не меньше пятидесяти; волосы серебряные от седины, узкие плечи и крайне невысокий рост. Однако этот точеный профиль именно их – Ордынцевский. Ошибиться невозможно.

Еще до того, как пожилой мужчина представился, Лара почтительно опустилась перед ним в реверансе. Назвалась.

– Мое почтение, Лариса Николаевна, – поклонился Ордынцев в ответ, и после поклонился и Анне Григорьевне – с большим, нужно сказать, вниманием.

И обе они ахнули с восхищением, когда Ордынцев показал из-за спины букетик полевых цветов – маргариток и алых душистых маков, который разделил надвое и подарил обеим дамам.

Господин сей представился Александром Наумовичем, и он и впрямь намерен был надолго задержаться на побережье. Юность и молодость провел он во Франции, отдалившись от родственников, там и женился, родилась дочь – единственная, увы, потому как жена вскорости умерла.

Оказалось, что Ордынцев проснулся еще на рассвете, успел познакомиться с Анною Григорьевной и, подобно Ларе, был очарован благородной красотой этой женщины. А может даже и поболе Лары…

Девушка не знала уж, куда деть свои глаза – настолько лишней она себя здесь чувствовала. И, в то же время, была счастлива, что знакома теперь с этими людьми и даже может с ними разговаривать.

Отца своего Лара никогда не знала, но всем сердцем, каждой клеточкой существа, надеялась нынче, что он хоть чуточку похож на Ордынцева. Хоть самую малость… Впрочем, конечно же, мечты были наивными: ежели бы Ларин отец имел хоть что-то общее с Ордынцевым, разве ж он бросил бы ее?

У Лары, правда, был Алексей Иванович, но он – папенька Кона, и Лара сроду не думала о нем, как об отце. Да он бы и не позволил. Алексей Иванович хорошо к ней относился, дарил игрушки, красивые платья и нанимал учителей. А синьору Марроне, бедному художнику из Венеции, невесть как попавшему в их края, даже все лето позволил жить у них без платы, лишь бы он ее, Лару, выучил обращаться с красками. Однако отцом он ей стать не пожелал даже когда женился на маме-Юле.

От мыслей Лару отвлекла вновь отворившаяся дверь – на сей раз без стука. Дверь распахнулась, и, наконец, миру явилась Даночка – единственная дочь Ордынцева и единственная же его наследница.

«Ах, и повезло же родиться такой красавицей!» – вздохнула Лара, едва ее увидела.

Даночка – по рождению Богдана Александровна – барышня несколькими годами старше Лары. Или же так чудилось оттого, что была она выше и имела куда более женственные формы. Наряженная в утреннее шифоновое платье, она казалась настолько модной, что здесь, в их глуши, многие сочли бы ее экстравагантной. Ажурный лиф с розовым атласным пояском плотно охватывали стан; юбка, расшитая бисером, свободно струилась по бедрам, заметно повторяя их очертание, а позади волочился шлейф, украшенный розами из того же атласа, что и поясок. Рукав, такой же свободный, выше локтя оголял алебастровую кожу рук. Для Лары величайшей загадкою было, как сохраняет она эту волшебную белизну – ведь не первый день она в их краях! Должна она была как-то сюда добраться?

Впрочем, Лара не удивилась бы, узнав, что сошла эта красавица не с пыльной почтовой кареты, а прямо с обложки «Paris modes», который выписывала мама-Юля, и который Лара иногда листала.

Войдя же – точнее грациозно вплыв – Даночка усталым, равнодушным взглядом обвела столовую залу и томно, с французским прононсом, пропела:

– Papa, не видали ли вы Жако?

Догадавшись, что Жако это ее домашний питомец, Лара даже обрадовалась, ведь у нее с этой неземной Даночкой есть хоть что-то общее! Лара сама держала собачку – Бэтси.

– Не видал, Даночка, – расстроившись, покачал головой Ордынцев. – Должно быть, гуляет… позавтракай со мною, девочка моя: Лариса, дочь Юлии Николаевны, говорит, что круассаны просто изумительны – с клубникой и сливками, как ты любишь.

– Я не голодна, papa, – равнодушно ответила Даночка и на стол даже не взглянула.

– Как пожелаешь, солнышко, – Ордынцев нежно поцеловал дочку в щеку и, задорно блестя глазами, вынул из-за спины новый дар: бережно завернутый в платок огромный абрикос. – Скушай, доченька, – попросил он. – Только что сорвал в саду – сок аж по рукам течет!.. Вы не против, Лариса, что я тут похозяйничал?

– Что вы, что вы! – горячо поддержала Лара, глядя все с той же умиленной улыбкой. – На здоровье, Богдана Александровна!