— Да что я тебе говорю! Сам посмотри на свою “награду”, болван!
Сареф с удивлением вызвал Системное окно. Он уже мечтал о том, как прямо сейчас улучшит умение Уклонение Разбойника до Радужного качества и как он его усилит. Но слова Озмунда посеяли тревогу… и небезосновательную:
—
— Ну?! Понял теперь, дурак, что ты наделал?! — выдохнул Озмунд, поняв, что Сареф закончил чтение, — если бы мы отдали Радужную эссенцию моему отцу, то он бы реализовал её должным образом, так, чтобы от этого выиграл весь клан! А ты банально просрал весь её потенциал!
— А ничего, что это была моя инициация и моё испытание? — злобно ответил Сареф, — значит, и награда за него тоже моя! Адейро сам так сказал!
— Никто не предполагал, что оттуда выпадет такая награда! — яростно ответил Озмунд, — и отдать эту эссенцию совершеннолетнему было бы во много раз эффективнее!
— Заткнись! Заткнись! — Сареф уже не помнил себя от злобы. — Я спас тебе жизнь! Я избавил тебя от необходимости унижаться перед этим монстром! Я избавил тебя от угрозы быть убитым навсегда! И ты вместо того, чтобы сказать спасибо, теперь предъявляешь мне претензии, что я свою награду неправильно использовал! Знаешь что, Озмунд?! Ты конченный человек! Пошёл ты к чёрту!
В следующий момент Сареф, как и три года назад, понял, что сидит на земле с разбитым носом, вокруг которого начинает расползаться тяжёлая боль…
— Ай! — внезапно вскрикнул Озмунд, потиравший кулак, — что за…
У него из носа потекла тонкая красная струйка. Он с непониманием посмотрел в своё Системное окно, после чего уставился на Сарефа:
— Какого хрена это всё значит? — с негодованием спросил он Сарефа.
— Да, придурок, безнаказанно меня бить больше нельзя, — с неприязнью прошипел Сареф. Озмунд хотел было что-то сказать, но внезапно словно опомнился.
— Ладно. Сейчас всё это не важно. Пошли, надо убираться отсюда.
— Пошёл к чёрту! — выпалил Сареф, окончательно теряя самоконтроль, — я с тобой никуда не пойду, урод! Ненавижу вас! Ненавижу вас всех! Король Воров был прав, вы все просто конченные говнюки!
Судя по взгляду Озмунда, ему очень хотелось повторно врезать Сарефу за эти слова. Но всё-таки тот, хоть и с огромным опозданием, но вспомнил, кто здесь самый старший и самый умный.