Дослушивать я не стал. Щелчок замка. Поворот ручки. И вот я уже стою на лестничной клетке. Надеюсь, мой невежливый уход посреди диалога не будет воспринят как демонстрация неуважения или демарш обиды. Маришка умная девочка. Она наверняка поймет, почему я так поступил. Потому что задержись я еще хоть на секунду, у меня не хватило бы сил сделать решающий шаг. Но я все-таки преодолел себя. И теперь мою спину подпирала запертая дверь, навсегда отрезавшая меня от избранницы, с которой я мог бы прожить тихие и спокойные годы. Я снова одинок, а впереди ждут одни сплошные испытания. Но ничего. Я уверен, что преодолею их. Ведь свет Создателя по-прежнему со мной…
Глава 7
Первый осенний день в этом году облагодетельствовал Москву моментальной переменой погоды. Заключительная декада августа выдалась под стать остальному лету. Жаркая, солнечная, безоблачная. А тут вдруг в небесной канцелярии словно переключили рубильник. И на смену иссушающему пеклу резко пришли низкие облака, моросящий дождь и прохладный ветер.
Город очень устал от непрекращающейся духоты последних недель. И первые рухнувшие на асфальт капли буквально зашипели. Словно угодили на раскаленную сковороду. Умытый мегаполис, ранее впавший в меланхоличный дурман и оцепенение, ныне встряхнулся. Из своих убежищ повылезали и люди, и звери. Тротуары заполнились пешеходами. Парки и скверы оживились от хора тысяч птичьих голосков. А вездесущие кошки выползали из прохладных подвалов целыми стайками. Все радовались прошедшему дождю, и никто не переживал, что он зарядит вновь.
Однако при моем приближении весь этот праздник жизни неизменно умолкал и трусливо прятался. С людских лиц стирались улыбки. Прохожие неосознанно ускоряли шаг, чтобы как можно быстрее отдалиться от странного незнакомца с Константиновым крестом на шевроне кителя. Пичуги замолкали и стремились перелететь на соседние деревья. Карманные собачки, бегающие на длинных поводках возле хозяев, сходили с ума и испуганно жались к их ногам, боясь даже скулить.
В густом потоке горожан моя фигура сильно выделялась. Вокруг меня образовывались пустоты, в которые никто не решался сунуться. В том числе и назойливые промоутеры, раздающие рекламные флаеры и буклеты.
Да, моя сила очень возросла. Один лишь инфестат из Ершова носил в себе столько некроэфира, сколько не было у всего нашего братства вместе взятого. Да что говорить, если рядом с ним Широков, некогда поразивший меня, Умара и Кабриолета объемом своих резервов тьмы, казался ничтожной песчинкой на горном склоне.
Но вместе с этим, как ни удивительно, я не ощущал усиления давления на свой разум. Я был собран и сосредоточен. Никаких чужеродных мыслей и позывов не рождалось в моей голове. И мне казалось это вполне хорошим вариантом развития событий.
Ноги вскоре привели меня к одному из входов центрального офиса ФСБН. Я, как и всегда, намеренно не пошел через парадную лестницу, а свернул к курилке. Там мне встретилась кучка нервных офицеров, напряженно что-то обсуждавших. При моем появлении служащие поспешно притихли и опустили лица, не решаясь неприкрыто меня разглядывать.
Любо дорого смотреть, какие все-таки разительные перемены произошли с фээсбээновцами. От их былого пренебрежения и показной нелюбви к сотрудникам Главного управления боевой инквизиции не осталось и следа. И год, и два назад на этом самом месте я регулярно слышал пущенные вдогонку насмешки и уничижительные комментарии. Особо ретивые цедили мне в спину, нечто вроде: «Очередная „Губка“ пожаловала» и брезгливо морщили носы. Но теперь в сторону работников ГУБИ опасались даже лишний раз смотреть. А уж лидера полноценного инквизиторского бунта, который не скрывал своего лица, вообще предусмотрительно обходили десятой дорогой. Примерно такая же реакция на меня была и у дежурного в здании. Тот и на мое удостоверение глядел с опаской, будто на ядовитую змею.
Разобравшись с формальностями, я отправился к лифтам. А спустя еще несколько минут, я уже стоял напротив двери нашего комбата. Пару раз стукнув костяшками пальцев по косяку, я вошел в кабинет начальства.
— Приветствую, Анатолий Петрович, — по-свойски обратился я.
— Здравия желаю, товарищ майор, — подчеркнуто строго и официально отозвался пожилой офицер. — Давайте не будем выходить за рамки уставных отношений.
На этот укол я лишь едва слышимо хмыкнул. Ну, тут все понятно. Гиштап смертельно на меня обиделся. Мое участие в полноценном мятеже не могло не ударить и по нему. Первые несколько дней гуляли слухи, что старика вообще с позором спихнут в досрочную отставку. Но, насколько я могу судить, обошлось. Однако особой радости ему пережитые приключения не доставили. Полковник отныне всеми силами демонстрировал мне и тем бойцам, которые поддержали меня, что мы для него больше не «свои».
Но да ничего. Осилит дорогу идущий. Уверен, что это не самая тягостная потеря, которая меня поджидает впереди…
— По какому вопросу вы меня хотели видеть? — отзеркалил я комбату холодок в тоне.
— Ознакомьтесь, товарищ майор, и подпишите, — не озаботился пояснениями Анатолий Петрович.
Вместо этого он пододвинул на край стола несколько сцепленных листов, предлагая самостоятельно искать ответы на свои вопросы. Я углубился в чтение и на первой же странице мои брови удивленно поползли вверх.
— Это же разрешение на эксгумацию старшины Краснова! — озвучил я наверняка известный офицеру факт.
— И что вас удивляет, товарищ майор? — ядовито прокомментировал Гиштап.