У меня есть немного старинного золотого лома на такие случаи и несколько собственных реликтовых резцов. Всё — таки, реставрация — моя главная специальность, и я в своё время, совершила ради неё несколько "семейных преступлений", утаив часть заработанных денег от всевидящего ока "мамочки Ивиной".
Вечером я поджарила себе отбивную и полюбовалась из окна кухни на свою охрану на Пятачке. Они сидели в тёмной хонде, и сверху мне были видны только их руки с бутылками минеральной воды. Может, покормить их? Не стоит, пожалуй, — могут неправильно понять… Ничего, перебьются, мальчики крепкие.
Я вымыла тарелку и пошла наверх, в "сердце своих владений". Когда затевалась перестройка квартиры, я не шиковала и устроила на нижнем уровне просторную гостиную с большой кухней — столовой, внушительную бытовую — кладовую около санузла, а наверху — только три комнаты и душ. Самой большой роскошью, которую я себе тогда могла позволить, и стал этот душ, если не считать второго туалета наверху и автономного отопительного котла. Отделка квартиры и мебель — импортные, естественно, но неброские, намеренно консервативные, дополнялись и совершенствовались позднее.
Теперь эта традиционно — скучноватая обстановка "под классику" очень удачно создавала ощущения домашнего уюта. Поднимаясь по лестнице, я с удовольствием предвкушаю вид длинного полупустого холла с окнами от пола до потолка и выходящими в него дверями спальни и кабинета, а так же замаскированные двумя зеркалами узкие дверцы "удобств". Спокойные приглушённые цвета, минимум украшений, тяжёлые портьеры и толстые добротные ковры на полу.
Настоящих ценностей у меня и сейчас мало: старинные иконы в гостиной, неплохая подборка книг, чуть-чуть ювелирки, да вот эти антикварные ковры. Ну, и стол с оборудованием — совсем не дешёвый, выписанный по каталогу из Германии, с прекрасной оптикой и массой оригинальных приспособлений. Я частенько работаю дома и он мне очень кстати. Основная часть работы, конечно, осуществляется в мастерской, на дом я беру только то, что требует кропотливой тонкой отделки руками, терпения и любви.
Мой архив по специальности, кстати, вполне может претендовать на статус предмета зависти какого-нибудь профессионального музея. Я собираю его почти пятнадцать лет и кроме учебников, справочников, каталогов и компакт — дисков, в нём есть рукописи и личная картотека, где за разделом "Технологии", в рубрике "Сплавы", я надеюсь отыскать то, что мне требуется.
Но сначала — крест! Я укладываю его на специальный кожаный экран и долго любуюсь, безо всяких мыслей и расчётов, просто смотрю. Потом осторожно, как к живому, прикасаюсь пальцем к самой большой царапине. Края повреждения уже обработаны, но это всё равно выглядит как рана. Теперь — изумруд…. Он тоже удивительно хорош, этот глаз, похожий на мои собственные.
Я улыбаюсь, и, пользуясь полной свободой одиночества, тихо шепчу: А теперь — в своё гнёздышко! Слово напоминает мне нашего Гаецкого и это согревает сердце.
— Гнёздышко! Зубчики! Камешки! Нежная ты моя, студенточка, у тебя золотце в формочке не перестоит?
Святая простота, добрейший покойный Ефим Ильич! Моё погружение в бездны высшего образования было намного стремительнее, чем освоение азов детдомовской жизни, и мой русский и могучий лексикон не соответствовал новой среде обитания. Чтобы заполнить обозначившуюся пустоту, я изощрялась в применении суффиксов и окончаний, пока не научилась по-человечески говорить…
Я тихонько фыркаю, а потом смеюсь. Со стороны, это, наверное, похоже на острый приступ идиотизма. Какое счастье, что меня никто не видит, что я смогла позволить себе быть изолированной от окружающих, запираясь в "своей берлоге"!
Мобильник глухо проиграл мотивчик обычного вызова, и я не сразу вспомнила, что оставила его в кресле, где он завалился между подушек. Чужие меня так поздно не беспокоили, и я подумала, что это Дан выпытал мой номер у Маринки…
— Алло, Тина, это я Дан. Здравствуй! Я хотел тебя спросить….
Вот мы уже и на "ты", без взаимной договорённости сторон и брудершафтов. Не заметила…. Ну да ладно, это мы переживём. Какая многозначительность в голосе…. Хотел спросить! Может быть, его интересует моё мнение о международном положении в пол-одиннадцатого ночи? Только никуда я сегодня не собираюсь, ни в Иран, ни в ресторан, ни просто на улицу прогуляться перед сном. Почему, интересно, в Иран? Чего бы он мне вспомнился….
— Я тебя не разбудил? Время позднее…
— Нет, я ещё не спала — без малейшего намёка на удивление или недовольство бесцеремонным "тебя" отвечать непросто: Как раз занимаюсь твоим крестом. Села за эскизы, пытаюсь реконструировать узор центральной части…. Так что ты хотел узнать?
— Я тебя отрываю от работы, извини…. Скажи, пожалуйста, Тина…. Ты крещёная?
Час от часу не легче! Неисповедимы пути твои, Господи, а так же, — чад твоих! А так же, слова их и мысли…. Кому рассказать, — со смеху помрут!
— Да, крещёная, по русскому православному обряду, в православной церкви. А что, если бы я была некрещёной, мне не стоило бы доверять работу с твоим крестом? — недовольства в моём голосе всё ещё нет, но иронии я избежать не могу.
— Нет…. Не думаю, — медленно выговаривает Дан, а потом добавляет чуть быстрее: Нет, конечно!
ebooksa