Сестра

– Какой? Не мямли, говори уже!

– Но вы понимаете, это не бесплатно…

– Киллера что ли вы предлагаете?

– Нет, зачем же так сразу – киллера. Есть у меня один человечек, который трется в их кругах и давно мечтает расправиться с ними.

– Если не секрет – за что?

– Есть за что. Сестру его на наркоту подсадили.

– Понятно, больная тема нашего времени. Ну и что, этот брат готов на убийство?

– Зачем их убивать, они сами себя убьют. Каждый из них сидит на игле, от передоза нет страховки… не так ли, доктор?

– Понятно, а моя роль в чем?

– Ваша? В деньгах, в чем еще-то! Наркотики бесплатно не раздают. Да и сами понимаете – риск и все такое.

– Понимаю. И сколько?

Гаврилов написал на пачке сигарет сумму, показал Далаеву и тут же смял ее, положив в свой карман.

– Хорошо, мне нужно подумать. Я сам тебе позвоню.

– Ок, – Гаврилов вышел из машины.

Георгий Викторович передумал ехать домой, он вернулся в клинику.

****************

Решение далось Далаеву нелегко. Несколько дней мужчина то соглашался мысленно с тем, что виновники смерти Марининой сестры должны быть наказаны, то убеждал себя в том, что предложенный Григорьевым вариант неприемлем для него. Дав добро, он, по сути, соглашается с убийством, а значит – мало чем отличается от этих отморозков. Георгий Викторович думал об этом сутками. Приходя домой, мужчина запирался у себя в кабинете и не выходил до тех пор, пока жена не ложилась спать. Он понимал, что такого отчуждения Вера Сергеевна не заслуживает, но ничего не мог с собой поделать. Наконец, Далаев решился, он позвонил Григорьеву.

После встречи с ним мужчина долго сидел в своей машине. «Ты сделал это. И теперь не нужно ни о чем жалеть», – убеждал себя Георгий Викторович.

– А что же ты скажешь Марине? – вслух спрашивал он сам себя. – Что? Только то, что следствие идет. А там… там разберемся.

Георгий Викторович чувствовал себя абсолютно разбитым и решил поехать домой.

Вера Сергеевна не ждала его так рано. Последнее время муж не спешил покидать клинику. Она понимала – он до сих пор не может смотреть ей в глаза, боится разговаривать о сыне в прошедшем времени. Получалось, что каждый из них переживает это общее горе в одиночку. Слишком мало прошло времени с того трагического дня, чтобы не чувствовать боли при воспоминаниях об Алексее.