Сестра

Эта история была бы забыта, забыта, как неудачная влюбленность, если бы Никольская через два месяца не поняла, что она беременна. «Аборт, аборт и только аборт», – решила девушка. Но врач, прочитав лекцию о вреде и последствиях первого аборта, убедил ее оставить ребенка. Беременность особо не докучала молодой мамаше, но, несмотря на это, Элеонора не чувствовала себя такой счастливой, какими видела беременных женщин, приходящих вместе с ней на очередной прием к врачу. Для нее этот ребенок не был желанным. Он постоянно напоминал ей о том, что она всю свою жизнь будет стараться забыть. Никольская и до сих пор не знает – любит ли она своего сына. Сейчас, лежа на его кровати, она мысленно оправдывала себя. По крайней мере, Максим никогда ни в чем не нуждался. И в детстве, и сейчас она встает на его защиту при необходимости, вытаскивает из передряг. Что-то большее, что называется материнской любовью, она ему дать не может. Не может потому, что где-то в ее сознании он – внук человека, который изнасиловал ее, наивную девочку, разом разрушив ее представления о любви и семейном счастье. Он – сын сына этого человека. Нет, она не бросит его, она будет рядом, но любить его так, как должна любить мать, она не может.

Элеоноре захотелось напиться. Она поднялась и прошла в гостиную. Достав из бара бутылочку «Лариджи», женщина спустилась в столовую.

– Елена Андреевна, – попросила она домработницу, появившуюся в дверях. – Елена Андреевна, откройте мне бутылку, положите что-нибудь перекусить и принесите ко мне в спальню.

– Хорошо, я сейчас, – ответила та.

Пока Елена Андреевна выполняла просьбу хозяйки, та переоделась и, немного подумав, залезла в ванную.

– Налейте мне бокал, а остальное оставьте на кровати, – крикнула Элеонора, увидев в приоткрытую дверь вошедшую в спальную прислугу с подносом в руках.

Лежа в пенной воде, Никольская смаковала свой любимый напиток. Его мягкий, с ежевичными нотками вкус был приятен. Неприятные воспоминания из прошлого смешались мыслями об Арбатове.

– Как, как ты могла снова вляпаться? – спрашивала себя женщина.

Став матерью одиночкой, Элеонора запретила себе влюбляться. Теперь она рассматривала мужчин с точки зрения их полезности. Поклонников было предостаточно. Никольская была хороша собой. Ее красивую от природы фигуру рождение ребенка ничуть не испортило. Напротив, она стала еще привлекательнее, женственнее и сексуальнее. Мужчины оборачивались ей вслед даже тогда, когда женщина гуляла с коляской. Многие пытались ухаживать за ней, но Элеонора сама выбирала достойного. Долгое время она была любовницей одного очень влиятельного человека в Екатеринбурге, Зубова Евгения Сергеевича. Именно Зубов помог Никольской превратить ее изначально подпольное сводничество в брачное агентство. В перестроечное время тот вместе с семьей уехал в штаты, чем только освободил Элеонору от всяких обязанностей. Она в то время уже имела достаточно полезных связей и вполне могла обойтись и без поддержки своего покровителя. После него мужчин было много. Никольская крутила непродолжительные романы, забавляясь, позволяла себя любить и… давала отставку очередному претенденту на ее сердце в самый неожиданный для него момент. Замуж она не собиралась, ее все устраивало. «Мое сердце очерствело, оно уже не способно любить», – говорила она очередному поклоннику и расставалась с ним.

Как она могла допустить, чтобы какой-то мальчишка из Томска, сопляк, нашел ключик к ее одинокой душе? Как и когда она потеряла бдительность? Как не заметила и снова влюбилась? Много еще таких «как», «почему», «когда», на которые не было ответа.

«Что ж ты, Элька, не в говно, так в красную армию, – как говорила баба Сима. Что ж ты постоянно в дерьмо попадаешь?» – спрашивала себя женщина.

– Так тебе и надо, – вслух заключила Элеонора и потянулась за бокалом.

Вино в нем уже закончилось, что заставило Никольскую выбраться из ванной. Она вытерлась насухо, накинула халатик и устроилась на кровати. Релаксирующий набор, приготовленный Еленой Андреевной, был уничтожен в короткий срок. Но на этом пьянство не закончилось, Элеонора сходила за второй бутылкой. Не допив и половины которой женщина отключилась. На следующий день Никольская проснулась лишь к обеду. Приняв душ, она позавтракала и вернулась в спальню. Весь остаток дня Элеонора не выходила из дома и не отвечала на звонки. Лишь к вечеру она вышла из своего ступора и спустилась на первый этаж. Как поступать с Вадимом дальше, Никольская уже решила, отчего заметно повеселела. Ее доброе расположение духа радовало Елену Сергеевну. Она не любила, когда хозяйка впадала в депрессию, потому что эта депрессия очень сильно отражалась на всей прислуге. Женщина накормила Элеонору ужином. Когда та осталась довольна и попросила разбудить ее утром, Елена Андреевна с облегчением выдохнула.

****************

Два дня, проведенных в загородном доме, пошли Элеоноре на пользу. Приехав в офис, она была абсолютно спокойной и даже совсем не расстроилась и не удивилась, что ее отсутствие, как и появление, заметила только секретарша. Арбатов хоть и был на месте, ограничился равнодушным приветствием. Похоже, он даже не потерял ее и не понял, что Никольской не было в течение двух суток.

Горе-любовник еще не подозревал о гибели своей новой подруги. Никольская же решила ничего не говорить ему. Придет время, узнает сам… обязательно узнает! Исчезновение Лены однозначно не входило в его, до сих пор еще не совсем понятные Элеоноре, планы. Пусть пока идет все так, как идет. Вадим жил по старому сценарию, не догадываясь, что уже не является его автором. Никольская не понимала и не знала, что за цель преследует Арбатов, но все остальное ей было известно. Владея почти полной информацией, теперь она, а не он, вела свою игру и по своим правилам. Элеонора успокоилась и наблюдала за ходом событий, при этом она не избегала Вадима, но и не навязывала ему свое общество.

Не заметить, что печальная новость дошла до Арбатова, было не возможно. Что с ним творилось! Он даже не старался сдерживать эмоции. Депрессия сменялась суетой. Мужчина метался, нервничал. Он как будто искал соломину, за которую мог ухватиться и, кажется – нашел.

Его предложение о покупке дома было неожиданным, но неплохо продуманным. Элеонора согласилась, и даже отметила креативность мышления своего любимого. «Ты действительно молодчик! Надо же, как удачненько свои личные интересы ты подогнал под интересы конторы. И все-то правильно, и все-то продумано», – размышляла она по пути в Глушиху. Удивительно, но Вадим снова стал прежним, таким, каким Никольская полюбила его. Внимательный, заботливый, он то и дело прижимал ее к себе и нежно целовал в щеку. «Значит, ты близок к цели», – думала в эти минуты женщина. Она даже на мгновение позволила себе мысль: «А может, он сам мне все расскажет? Может, ему просто нужно время». Но женская интуиция кричала: «Не обольщайся»!

Несмотря на вновь вспыхнувшую страсть, вернувшуюся теплоту в отношения, Элеонора была начеку, наблюдение за Вадимом не снимала. И не зря. Только благодаря людям Лаврова Арбатов, попавший в аварию, был во время доставлен в больницу. Нелегко пришлось Никольской выхаживать его после травмы. Мужчина злился на нее, часто срывался на крик, вымещал на ней всю свою досаду и обиду за свое теперешнее состояние. Но женщина терпела, не обращая на грубости никакого внимания.

Лавров все это время бездействовал, не было смысла вести наблюдение в доме Элеоноры. Вадим, как только почувствовал силы, выбрал подходящий момент и снова съездил в Глушиху. Скоро Никольская узнает, что он обшаривал дом в поисках чего-то. Это что-то найдено не было, и у Арбатова произошел очередной нервный срыв, который перешел в затяжную депрессию. К тому времени Элеонора так устала от всего, что сама стала подумывать: «А не послать ли мне его? Сколько можно? Пусть катится, куда хочет». Для начала женщина купила Арбатову путевку в Турцию. Пусть съездит, там у него будет время подумать и сделать выбор. Никольская поставила его перед фактом и тот согласился. Когда Вадим улетел, она вздохнула с облегчением.

– Похоже, любовь-то прошла. А? – спросила женщина у своего отражения в зеркале. – А была ли она вообще? Страсть, секс – да, это было, и было неплохо. А на счет любви еще надо подумать. Вот и думай, время есть, – Элеонора улыбнулась самой себе и отошла от зеркала.