Люди, что там уже собрались, отпрянули, боясь приблизиться. Кто-то начал креститься и бубнить молитвы. Состояние императора не предвещало ничего хорошего.
Гусары уже подтащили к месту событий освобожденного им Патриарха Иова, который от «ласкового» обращения едва ноги волочил. Иезуит Муцио прискакал сам – сразу же, как услышал трубу, так и бросился к кремлю, дабы засвидетельствовать свою верность и преданность. Ну и других много было. Купцы там, к примеру.
И вот на их глазах император бережно кладет на несколько сваленных шуб труп своей жены. А потом начинается откалывать натуральное шоу.
Мощные легкие Дмитрия, выдыхая Марине в рот воздух, ее чуть ли не раздували. А потом движением руки, надавливающей ей на грудную клетку, он обеспечивал выдох. И снова – вдох – выдох. Император подумал, что главное сейчас – это провентилировать легкие, очистив их от угарного газа. Пустить туда больше нормального воздуха. Ну, он просто ничего другого не умел да и не знал, как иначе откачивать человека в такой ситуации. Не медик же. Его знания в этой области ограничивались отрывочными сведениями из сериалов в духе «Доктора Хауса».
Для окружающих все это действо было совершенно непонятно. Они не знали ничего ни про искусственное дыхание, ни про реанимацию. А про массаж сердца и подумать не могли. Даже смерть нередко толком диагностировать не могли.
Впрочем, кроме крайне необычного занятия, считай издевательства над трупом, их удивлял и даже пугал поток слов, который генерировал потерявший самоконтроль император. В промежутках между попытками «надуть шарик».
Дмитрия несло. Сознание и подсознание из-за сильнейшего нервного потрясения переплелись, породив удивительно причудливые конструкции.
Патриарх Иов смотрел на императора с искренней жалостью в глазах. Он прекрасно знал, КАК Дмитрий любил Марину. И все это… это было большой трагедией не только для него, но и для державы, потому что предсказать поведение государя теперь – крайне сложная задача. Да и крови явно будет много. Очень много.
Смотрел и недоумевал от того, что тот лопочет. Не все слова он понимал. Но оно и понятно. Однако кое-что он осознавал, приходя в исступление и опасаясь – не тронулся ли умом Дмитрий. Ну скажите на милость, кто в здравом уме будет угрожать Всевышнему насадить его афедроном на корень какого-то дерева Иггдрасиль, если тот немедленно не явит свою милость? И что это за дерево такое? И почему император призывает бешенство на голову вшей, проживающих в промежности какого-то непонятного сына одноглазого Дурина? Или кто такой Нер’зула, которому Дмитрий обещает напихать полный рот козявок?
Он встретился взглядом с командиром гренадеров.
Кивнул в сторону монарха. Дескать, надо помочь человеку.
И в этот момент раздался нервный хрипящий вздох, который, казалось, услышали все. Замерев. А спустя пару мгновений Марина разразилась тяжелым, нехорошим таким дерущим кашлем. Да таким, что из глаз слезы брызнули.
Прокашлялась.
И тяжело задышала с хрипящими и свистящими призвуками.
Слегка приоткрыла глаза и мутным взором повела по сторонам. Закрыла. Снова открыла. Прищурилась, фокусируясь на силуэте перед собой.
– Ты тоже умер? – едва слышно спросила она.
– Я тоже жив, – улыбнулся Дмитрий, сияя, и сгреб ее в охапку.
Она снова зашлась нехорошим кашлем.
И тут император вспомнил, что где-то слышал, что при отравлении угарным газом могут быть проблемы с легкими. Например, тяжелое воспаление легких. Да и валялась она в холодной комнате на полу непонятно сколько времени.
«Да! Аптечка!» – вспыхнуло у него в голове.
ebooksa