Имперский кардинал скрипнул зубами, но промолчал. Что он на это мог возразить? Если уж Папа гарантировал правдивость родословной Иоанна, то… оставалось лишь сообщить эту прискорбную новость своему Императору.
— И что мы будем делать? — наконец спросил английский кардинал. — Мы ведь здесь собрались не для того, чтобы послушать эти, без всякого сомнения, интересные новости. Дорога-то не дальняя.
— Кстати, а где Борджиа? — поинтересовался другой имперский кардинал.
— Он мною арестован, — равнодушно ответил Сикст IV.
— Арестован?! Но за что?!
— Он попытался совершить переворот в Москве и убить Иоанна. У него это не получилось. И посольство мое было выдворено из Руси.
— Ох!
— О Боже!
— Но арестовывать-то зачем его?
— Если бы он преуспел в своем начинании и посадил на престол Руси сына Иоанна и Элеоноры, хоть и малолетнего, но доброго католика, то его бы следовало наградить. — равнодушно произнес Понтифик. — Но он не преуспел. И из-за своей промашки очень сильно пошатнул влияние матери церкви на Руси.
— Но мы-то тут зачем? — вновь задал свой вопрос англичанин. — Судить Александра, что ли?
— Главной задачей Александра было либо склонить Иоанна к принятию католичества, либо унии, — продолжил Папа, не обращая внимания на этот вопрос. — Но он не справился ни с тем, ни с другим. И на то имелись очень веские причины, которые Иоанн и назвал.
— Какие? Что помешало ему принять католичество? — поинтересовался французский кардинал.
— Население. Оно на Руси православное. И принять католичество означало вступить в войну с собственным населением. Поэтому он готов это сделать, но только в том случае, если духовенство в нашем лице сумеет перекрестить большую часть русских. Увещевая словом и примером. Ибо любое насилие в той напряженной ситуации чревато.
— Это отговорки! — воскликнул имперский кардинал.
— Это разумные доводы, — отмахнулся Понтифик. — Кроме Родриго там было много иных людей. И если Борджиа даже не пытался понять ситуацию, а просто давил, то остальные слушали и думали. И расспрашивали местных жителей. Что вскрыло один очень неприятный момент. Решение Иоанна венчаться браком с Элеонорой без перекрещивания привело к тому, что его собственные подданные считают ныне их семью блудом, а детей незаконными. Они бы иначе относились, если бы Элеонора приняла православие. Принятие же католичества Иоанном большинство местных считали предательством или того хуже. То есть, приняв католичество король оказался бы в изоляции, лишенный всякой опоры.
— С ним бы был Бог!
Папа ничего не ответил, лишь посмотрев на этого крикуна как на идиота.
— А что не так с унией? — поинтересовался французский кардинал.
— С ней «не так» все. Евгений IV, очевидно, спешил, из-за чего и провалил это дело. — произнес Сикст IV, и перешел к тезисам Иоанна, в которых он критиковал Ферраро-Флорентийский собор и объяснял, почему православные никогда его не примут.