Алло, милиция?

— Почему — зря?

— На потрахушки его даже я разведу. Хоть мне тридцать скоро. А Варьке замуж надо. Но кто же позволит? Редакция «Советской Беларуси» в номенклатуре горкома партии. Главный редактор — это вообще персона ЦК КПБ. Каста, знаешь ли. Там играют свадьбы среди своих. Если какая-то недоросль приведёт в дом невесту из Хойников или Шклова, шансов, что её примут, мало. Скорее всего, погонят обоих. А сын вернётся один. Есть, правда, способ. Забеременеть. Начальственному папашке крутиться приходится, чтоб избежать скандала. Иначе вызов в горком на ковёр, почему завалил морально-воспитательную работу среди единственного сына и так далее.

Ей тридцати нет?! Он дал бы ей 35–40. Быстро же старели бабы в СССР!

— А вы сами?

— Думаешь, после литра пива разоткровенничаюсь? Фиг тебе!

Через пять секунд, наклонившись и шёпотом:

— Ну и что тут скрывать! Потому и засиделась в комитете комсомола. Мужичка присматриваю. А то поехала бы после своего истфака обратно в Могилёвскую область, колхоз имени пятидесятилетия без урожая — учительницей средней школы, там одни только пьющие комбайнёры. Нет уж. Да и доценты иногда становятся вдовыми, — она глотнула остатки из бутылки и затянула, не попадая в мотив: — Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодой…

Её перекричало вагонное радио, жизнерадостно сообщившее:

И вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди И Ленин такой молодой И юный Октябрь впереди![1]

Варя выкрутила регулятор громкости на ноль, то же самое сделали в соседних отсеках, заставив Кобзона умолкнуть.

А вскоре приглушили свет. Марьсергевна заботливо набросила на Егора одеяло и запустила под него руку, расстёгивая штаны. Она сидела в прежней позе, повернув голову в противоположную сторону. Её пальцы словно жили самостоятельной жизнью.

Егор выгнулся и едва сдержал сладостный рык, когда кончил. Женщина преспокойно обтёрла его под одеялом заранее приготовленной салфеткой.

— Спать будешь крепче!

И полезла наверх.

А жизнь-то налаживается, подумал он. Не будь вокруг кучи народу, пальцами не ограничилось бы.

Пусть не самая мисс Москва, но он не привередлив. Да и жест её был такой свойский, душевный. Своевременный!

Почему-то возникла ни на чём не основанная уверенность, что здесь он обживется. Без всякой логики, чисто по наитию решил. Или от эндорфина, хлынувшего в кровь после суррогатного секса.

А как приспособится, начнёт выбирать «великую» цель. Сверхзадачу, ради которой судьба забросила его в прошлое. Дома, безбедно проживая на папины трикотажные денежки, он мог существовать как растение. Рос и рос себе, нежась на солнце. Но такой поворот, обмен с тёзкой-однофамильцем из прошлого… Как говорил Винни-Пух, «это жу — неспроста».

Вдруг ему предстоит предотвратить распад СССР? Или хотя бы войну на Кавказе?

Улыбнувшись глупому предположению (где он, а где глобальная политика), Егор повернулся на бок и уснул под стук колёс да дребезжание разболтанных панелей.

Глава 3