Потоп

— У нашего государя есть и вторая дочь — младшая. Ее возраст для этого выглядит вполне подходящим…

Петр улыбнулся.

Его сын не счесть сколько раз предупреждал о пагубности династического брака с Габсбургами или Бурбонами. Считая, что так или иначе они будут пытаться поставить Россию через это если не в подчиненное, то зависимое положение.

И вот — новая попытка.

Задумка Иосифа слишком легко читалась. Во всяком сейчас Петр ее видел предельно отчетливо.

Габсбурги явно хотели поставить во главе Речи Посполитой сына Августа Сильного, обручив его со своей дочерью. Через что восстановить старую унию, только под своим руководством. То есть, поставить и Саксонию, и Речь Посполитую под свой контроль. Да, это им предложил сам Петр… а точнее Алексей через него. Но они, без всякого стеснения, решили сунуться к России с близким подходом… Понятно, несколько иначе. Но сути это не меняло, потому что после того, как Мария Жозефа и Алексей обручатся, влияние Габсбургов в России возрастет чрезвычайно. Через что де факто сформируется военно-политический блок под руководством Вены.

Да, можно попытаться побороться за лидерство или равноправие в этой конфигурации. Но Петр теперь отлично понимал — перебить опыт Габсбургов в таких делах нереально. Не мытьем, так катаньем они добьются своего…

— И что вы дадите в приданное? — после затянувшейся паузы поинтересовался царь. — Не спешите с ответом. Подумайте. Крепко подумайте. Мой сын очень щепетилен в таких делах. Он считает, что дочь Императора должна иметь Императорское приданное, чтобы оно соответствовало ее высокому статусу.

— Мы понимаем, — кивнул посол, на лице которого промелькнула улыбка. Он прекрасно знал, КАК еще совсем недавно русские вступали в войну за испанское наследство. И сколько со всех вокруг они при этом вытянули денег и прочих ресурсов за ради того, чтобы самим принять то или иное решение. Так что слова Петра он воспринял просто и бесхитростно — как объявление аукциона.

Кто больше даст, тот и получит этот приз.

Главное теперь не дать в этом «шоу» принять участие конкурентам. А то без подштанников можно будет остаться. Уж в чем-чем, а в широте русской души посол давно успел убедиться, которой могла составить конкуренцию разве что бездонность их карманов… сколько туда не положи, всегда останется место еще…

— Победа, которую одержал ваш сын, поистине грандиозная, — после небольшой паузы произнес посол, меняя тему разговора. — У него без всякого сомнения талант.

Петр улыбнулся.

Он любил лесть.

— Я уже написал моему государю самое подробное описание сражения. — продолжил посол. — Воспользовавшись тем, что ваш сын, в присущей ему манере, все самым тщательным образом посчитал. И убитых, и раненых, и пленных, и трофеи. Просто удивительная щепетильность! Да и взятые в обозе бумаги, позволили подтвердить ему подсчеты.

— Отрадно это слышать, — благодушно ответил царь. — Я был бы вам благодарен, если бы удалось прояснить вопрос — кто оказался виновником этой битвы.

— Признаться, я вас не вполне понимаю.

— Мой сын попал в хорошо расставленную на него ловушку. Да, добыча оказалась не по зубам охотникам. Нашли на кого силки ставить, — нервно хохотнул Петр. — Но они проявили себя зело опытными в таких делах. И мне очень хотелось бы узнать, кто это там подсуетился.

— Я сделаю все, что в моих силах и постараюсь прояснить этот, — предельно серьезно произнес посол. — Литва занята вашими войсками. Гетманщина тоже. Крымский хан и османская армия выведены из игры. На время, но все же. Варшава лежит перед вами…

— Вы забыли о шведах, которые заняли балтийское побережье Польши и сейчас дожимают Гданьск.