Призраки

(2). И сказали все: «Это сказал марабут Махмуд Абу-Джафар Ибн-Мустафа Джурджурский, человек угодный Богу.

(3). И свидетель Абу-Джафару сын его Джафар; и рукописание в руке Джафара».

(4). И сказал Шамиль: «Как же по прозванию этот марабут Махмуд?»

(5). И сказали все: «По прозванию он марабут Абу-Джафар Продажная Душа».

(6). И сказал Шамиль: «Он человек угодный Богу; Богу ли только? Может быть, еще кому-нибудь?»

(7). И сказали все: «Он также угоден тебе, Шамиль».

(8). И сказал Шамиль: «Мне он угоден, это точно. Но мне ли только?»

(9). И сказали все: «Нет, не тебе только; и князю Воронцову также».

(10). И сказал Шамиль: «Хорошо. Он угоден и мне, и князю Воронцову. Одному бы кому из нас, еще годилось бы куда-нибудь. А то угоден обоим нам. Как же может он быть угоден Богу? И сами вы говорите: по прозванию он Продажная Душа. Понимаете, как вышло дело?»

(11). И сказали все: «Чего тут не понимать? Князь Воронцов подкупил его сказать так. И слово его лживое».

(12). И выхватили шашки наибы, и мюриды, и весь народ, изрубить Абу-Джафара и сына его Джафара в мелкие куски.

(13). И сказал Шамиль: «Младшему обманщику хорошо будет так; этого наказания довольно с него, потому что он лишь подговорен отцом. А старшему обманщику мало такого наказания. Сделайте вот так: возьмите большое бревно, толстое; и расколите вдоль, и выдолбьте; и вложите лживого пророка в это дерево и возьмите пилу; и распилите его».

(14). И сказал Абу-Джафару: «А пока готово будет дерево, в котором пилить тебя, иди за мной».

(15). И повел Шамиль Абу-Джафара в дом свой.

(16). А Джафара изрубили мюриды в мелкие куски; и рукописание с ним.

Глава восьмая

(1). А Абу-Джафара Шамиль ввел в дом свой, в особый покой дома своего.

(2). И дрожал Абу-Джафар, как дрожит лист осины в лесах гяуров; и был синий, как лед в ледниках Эльбруса.

(3). И затворил Шамиль дверь покоя особого своего за собой и Абу-Джафаром; и поставил у двери Арслан-бея.

(4). И был наиб Арслан-бей мюрид из мюридов; и он один из наибов и мюридов не восплакал и не сказал: «Смиримся и спасемся», когда восплакали все и сказали то.