Солнце садилось за горизонт. Ей хотелось как можно скорее оставить стоянку позади – мало ли, вдруг эти люди вздумают вернуться.
Но кто это были такие? Летающая машина оказалась в точности такой, какой ее себе представляла Тэлли, когда учителя в школе рассказывали о жутких изобретениях ржавников: переносной смерч, уничтожающий все на своем пути. Тэлли читала про эти летательные аппараты: они создавали вибрацию столь мощную, что в домах трескались стекла, когда такая машина пролетала мимо. Слышала она и про бронированные военные страшилища, способные проехать сквозь здание.
Но ржавников на свете давно не существовало. Какому дураку пришло бы в голову восстанавливать их безумные машины?
Тэлли летела в сгущающемся сумраке и пыталась высмотреть хоть какие-нибудь знаки, имеющие отношение к следующему намеку из записки Шэй – «Ту, что не любишь, выбирай через четыре дня». И еще она гадала, какие сюрпризы ей может преподнести наступающая ночь.
В одном сомнений не оставалось: она в этих краях не была одинока.
Позже этой же ночью река раздвоилась.
Тэлли притормозила, остановилась и окинула взглядом слияние. Одна река явно была шире, вторая больше походила на широкий ручей. «Приток», – вспомнила Тэлли; так называют маленькую речку, впадающую в большую.
Может быть, ей стоило держаться над большой рекой. Но хотя от места последней загадки она ушла всего три дня назад, ее скайборд летел быстрее большинства других моделей. Может быть, уже настала пора для новой загадки.
– «Ту, что не любишь, выбирай через четыре дня», – пробормотала Тэлли.
Она пристально смотрела на две реки, озаренные луной. Луна, кстати, успела подрасти, оставалось совсем недолго до полнолуния. «Какую из этих двух рек я не люблю? Или какую должна невзлюбить, по мнению Шэй?» И большая река, и приток казались Тэлли совершенно обычными. Может быть, какая-то из них вела к чему-то нехорошему, что разглядеть можно было только при свете дня?
Но ждать дня означало потерять ночь и спать на холоде, в темноте, без спального мешка.
Тэлли напомнила себе о том, что разгадка строчки может крыться и не в этом слиянии рек. Вероятно, ей все же стоило держаться над главной рекой до тех пор, пока не встретится что-нибудь более очевидное?
– «Ту, что не любишь…», – прошептала Тэлли – и вдруг кое о чем вспомнила.
Она поднесла руки к лицу. Когда она показывала Шэй свои морфы, она упомянула о том, что работу в этой программе она начинала с того, что дублировала левую половину лица, а правую всегда ненавидела. Шэй наверняка запомнила это.
Не хотела ли Шэй тем самым намекнуть Тэлли, что надо двигаться вправо?
Вправо уводил приток реки. Горы с этой стороны были ближе. Возможно, до Дыма оставалось уже не так далеко.
Тэлли не отрывала взгляда от двух рек, сверкающих в темноте, от большой и маленькой. Она вспомнила слова Шэй о том, что симметрия красоты глупа и что она бы предпочла иметь лицо, составленное из двух разных половинок.
Тогда Тэлли этого не поняла, но для Шэй это был очень важный разговор. В тот день она впервые сказала о своем желании остаться уродкой. Если бы только Тэлли об этом вовремя догадалась, она, быть может, сумела бы отговорить подругу от побега. И сейчас они обе, красивые, веселились бы в бальной башне.
– Вот именно, – вздохнула Тэлли и направила скайборд к притоку реки.
К тому времени, как взошло солнце, Тэлли уяснила, что выбор сделала верно.