— Нет, благодарю Бога.
— Так, так… это очень печальный случай и притом самый типичный во всей моей практике. Но утешьтесь, сэр Фрэнсис, тысячи людей страдают подобно вам.
— Но где же справедливость, доктор? — воскликнул молодой человек, вскакивая с своего кресла и взволнованно шагая взад и вперед по кабинету. — Если бы я был таким же порочным человеком, как мой дед, тогда это было бы понятно, но я вышел не в него, а в своего отца. Я люблю все прекрасное: музыку, поэзию, искусство. Все грубое и низменное противно мне. Мои друзья могли бы подтвердить вам это. И вдруг эта ужасная, отвратительная болезнь! И за что? В чем была моя вина? Разве в том, что я родился на свете? И вот я уничтожен, втоптан в грязь в тот самый момент, когда жизнь казалась мне такой прекрасной. Мы говорим о грехах отцов. Как же велик тогда грех самого Создателя!
И он бешено потряс в воздухе сжатыми кулаками — этот жалкий беспомощный атом с микроскопическим мозгом, подхваченный вихрем вечности…
Доктор заставил его опять сесть в кресло.
— Успокойтесь, успокойтесь, друг мой, — сказал он. — Вам вредно так волноваться. Ваши нервы не выдержат этого. Мы не в силах своим умом разрешить эти великие вопросы. Да и что такое мы в конце концов? Какие-то полуразвившиеся существа в переходном состоянии; быть может, ближе к медузе, чем к совершенному человеку. Со своим полуразвившимся мозгом мы не в состоянии понять все значение происходящего перед нашими глазами мирового процесса развития. Нет сомнения, что в этих вопросах все — загадка и тайна, но я все-таки думаю, что Поп был прав в своих знаменитых стихах и, с своей стороны, после пятидесятилетнего жизненного опыта, не могу не сказать, что…
Но молодой баронет прервал его негодующим криком:
— Слова, слова и слова! Вы можете рассуждать об этом так спокойно только потому, что вы жили и наслаждались жизнью. Я же еще не жил. В ваших жилах течет здоровая кровь, моя же кровь отравлена. И однако я так же безгрешен, как и вы. Вы заговорили бы совсем другое, если бы мы поменялись ролями. Эти пустые утешения звучат в моих ушах насмешкой; я не хочу быть грубым, доктор, я хочу только сказать, что понять весь ужас моего положения может только тот, кто сам был в аналогичных обстоятельствах. Но вы должны ответить мне на один вопрос, от которого зависит все мое будущее.
Он стиснул пальцы так, что суставы хрустнули.
— Говорите, мой дорогой сэр. Я вполне сочувствую вам.
— Скажите… скажите мне, не мог ли этот яд уже утратить свою силу? Перейдет ли моя болезнь в наследство моим детям?
— На это может быть только один ответ. «До четвертого колена», гласит старый библейский текст. Вы можете совершенно излечиться от своей болезни, но раньше, чем пройдет несколько лет, вам нечего и думать о женитьбе.
— Моя свадьба назначена во вторник, — чуть слышно произнес пациент.
Теперь доктор Горас Сельби в свою очередь содрогнулся от ужаса. Мало было вещей, которые могли бы так сильно взволновать этого уравновешенного человека, как взволновало его это сообщение больного. Он не мог говорить ни слова, и в комнате воцарилось молчание. Из соседней комнаты до них донеслись голоса игроков: «У нас была бы лишняя взятка, если бы вы пошли с червей». — «Но мне нужно было отобрать козырей». Игроки, по-видимому, начинали ссориться.
— Как могли вы? — сурово воскликнул доктор. — Ведь это преступление.
— Вы забыли, что я сам только сегодня узнал об этом. — Он судорожно схватился за виски. — Вы светский человек, доктор Сельби. Посоветуйте, что мне делать. Я вполне положусь на ваше мнение. Это несчастье так неожиданно свалилось на мою голову, что я боюсь, что не перенесу всего этого.
Доктор сдвинул брови и растерянно развел руками.
— Во всяком случае, свадьба не должна состояться.
— Но что же мне делать?
— Чего бы это ни стоило, свадьба не должна состояться.
ebooksa