Снежить

– Ребята, мы немного отклонились от основной темы нашего собрания, – нарушил тишину Гальяно. – Что там насчет плана? И про птичку, пожалуйста, поподробнее.

Прежде чем ответить, Тучников поднес к уху мобильный, выслушал короткое сообщение, а потом сказал:

– Да, я знаю. Мы ждем.

Гальяно даже не успел спросить, кого они ждут, как дверь распахнулась.

Первой в каминный зал влетела полярная сова. Влетела и утвердилась на спинке пустующего стула. Следом за ней вошла старуха. Она была настолько древней, что по сравнению с ней Шипичиха казалась молодкой на выданье. И, судя по экипировке, их гостья была шаманкой. Старуха обвела их всех мутными, затянутыми бельмами глазами, и Чернову показалось, что его только что просканировали. Снова заныли ребра.

Тучников торопливо выбирался из-за стола, молодежь тоже чего-то там рыпалась, наверное, пыталась припасть к истокам своей родовой северной силы. А в том, что эта маленькая, сухонькая и, очевидно, слепая старуха сильна, не сомневался никто из них. Как не сомневались они и в том, что только что их ряды пополнил еще один воин света. Самый опытный и самый серьезный из девятки. Настолько опытный и серьезный, что Чернов даже не заметил, когда это они все встали вокруг старушки в круг, как детишки вокруг елки. Встали, взялись за руки, приготовились внимать вековой мудрости. А она просто постучала каждого из них по лбу костяным пальцем. Чернов еще успел подумать, что это, возможно, такой древний способ приветствия, а потом увидел…

Он увидел все… Как это было. Как это будет. И как случилось бы, если бы они не справились. После последнего видения очень захотелось справиться… Особенно теперь, когда у них наконец появился план.

Когда с инструктажем было закончено, они очнулись. Все разом, как по команде. Старухи в их кругу уже не оказалось, как не было и полярной совы на спинке стула. На самом стуле мирно спал Эрхан. Наверное, сны ему снились приятные, потому что Чернов впервые увидел улыбку на суровом лице проводника.

– Во дела… – пробормотал Гальяно, вытирая со лба испарину. – Крутая бабуся!

– Ее зовут Нягэ. – Тучников выглядел изумленным, кажется, даже более изумленным, чем остальные. – Я изучал историю этого края. Нельзя жить на земле, не зная истории. Понимаете?

Они понимали. Без истории – никуда.

– Я сейчас! – Быстрым шагом Тучников вышел из зала.

За время его недолгого отсутствия они кое-как пришли в себя, расселись по местам. Особенно произошедшим впечатлились молодежь и Вероника. Вид у них был малость… пришибленный. Чернов подозревал, что им, как самым сильным, по-настоящему чем-то там владеющим, старая шаманка показала чуть больше, чем остальным. Или они просто смогли увидеть больше.

– Вот! – Тучников положил в центре стола старинный фотоальбом. – Это из архива Петра Ефимовича Земскова, путешественника, исследователя этих земель. Все снимки в альбоме датированы концом девятнадцатого века. Смотрите сами! – Он раскрыл альбом, развернул так, чтобы все они могли увидеть…

Высокий, худой мужчина почтительно склонился перед старухой с посохом. На плече у старухи сидела полярная сова. Подпись под фотокарточкой была лаконичная: «Нягэ».

– А бабушка неплохо сохранилась, – прошептал Гальяно.

– К нашему с вами счастью. – Тучников захлопнул альбом. – Нягэ считалась самой сильной шаманкой севера. В те времена, когда в шаманов еще верили. Последние упоминания о ней датированы тысяча девятьсот пятнадцатым годом, когда на эту землю обрушился страшный олений мор. Старейшины отправили в тундру людей на ее поиски, но Нягэ пришла сама. Она всегда приходила сама, никому так и не удалось найти ее чум.

– А путешественнику Земскову, значит, удалось? – спросил Чернов.

– У Земскова смертельно заболела беременная жена. Знаете, бывают такие жены декабристов, которые за своими мужьями готовы идти на край света? Вот Екатерина Земская – одна из них. Жена, подруга, соратница. Часть его дневников написана ею под диктовку мужа. И вот она заболела, а в качестве медицинской помощи – только молитвы, потому что ближайший врач в сотнях верст езды. Земсков пишет, что они решили это вдвоем, но я думаю, он принимал решение сам, когда надежды не осталось. Вместе со своим помощником он отвез жену в стойбище, переговорил со старейшинами и приготовился ждать. Любого исхода. Нягэ пришла на третью ночь, выгнала всех из чума, запретила возвращаться до восхода солнца. А с восходом солнца из чума раздался детский плач. В своих мемуарах Земсков называл свершившееся чудом. Выжила и его супруга, и недоношенный ребенок. Земсков пытался шаманку отблагодарить, но она отказалась, сказала, что придет время и потомок этого ребенка вернет ей долг.

Туча, увлекшись историей давно минувших лет, рассказывал, а Волков с Ником менялись в лице. Ник казался удивленным, а Волков мрачнел с каждым сказанным словом.