Снежить

– Все пошло не так! – Он сжал руль так крепко, что костяшки пальцев не побелели даже, а посинели. – Началось со скульпторов. Они уже заканчивали ледовый город, считай, почти закончили, когда одного из них нашли в отеле мертвым. Он вскрыл себе вены, понимаешь? – Тучников незаметно перешел на «ты». Хорошо, так даже лучше. У них теперь такая тайна одна на двоих, что запросто можно переходить на «ты». – Все было нормально! Жениться собирался в апреле. Денег ему как раз хватало на свадьбу. Я уже и свадебным путешествием для них озаботился, напряг секретаршу, чтобы сделала все по высшему разряду. Нравился мне этот парень! Живой такой был, веселый… – Степан снова замолчал, а потом мотнул головой, словно прогоняя нерешительность, продолжил уже другим, холодным, почти механическим голосом: – Его нашла горничная. Администратор сразу связался с моей службой безопасности. Понимаешь, Хивус – это такой город… Я его создавал своими собственными руками. Я каждого человека здесь знаю в лицо.

Он говорил, а Вероника кивала, успокаивая и Степана, и себя до кучи. Выпить бы еще этого его столетнего виски, но просить как-то неудобно.

– Здесь нет преступности. Нет от слова «вообще»! И никогда раньше не было. У нас даже полиции нет.

– Только твоя служба безопасности, – она усмехнулась, а потом не выдержала, попросила: – Дай еще виски.

– На! – Он сунул ей фляжку. Ему тоже хотелось напиться, но он уже выпил бокал за ужином, уже тот бокал являлся нарушением его собственных правил. – И начальник моей службы безопасности проверил все самым тщательным образом. Мы даже вызывали с Большой земли криминалистов, чтобы убедиться, что это не убийство. Знаешь, тогда самоубийство мне казалось предпочтительнее.

Вероника снова понимающе кивнула. Чужая душа – потемки, кто ж знал, что у парня на уме, что подтолкнуло его к краю?

– А второй скульптор что? – спросила она.

– А второй почти сразу же улетел в Питер. Я заплатил ему вдвое больше обещанного. Моральная компенсация. Заплатил и забыл. Вспомнил лишь недавно, когда все это началось. Поручил своим людям на Большой земле проверить, как он там.

– Он… погиб?

– Да. Наглотался таблеток. Откачать не смогли. Все решили, что это сдвиг по фазе. Творческие люди – они же не от мира сего.

Творческие люди и в самом деле довольно часто живут на границе миров, уж ей ли не знать! Но второе самоубийство подряд…

– Там тоже все проверили, аккуратно расспросили друзей и родственников. Парень изменился после Хивуса, сестра сказала, его начали мучить кошмары. Видеть он начал всякое.

– То, что ты показал мне?

– Да.

– Но это ж еще не все. – Теперь, когда Вероника увидела, что он прячет в ангаре, все чувства ее обострились в разы, теперь она знала наверняка, что те смерти были не единственные.

– Не все. Начались проблемы на стройке. Той самой, с котлованом. Сначала пропал буровик. Никто не заметил, когда и куда он ушел с объекта, а когда обнаружили его отсутствие, не стали сообщать в службу охраны. Бригадир решил – дело молодое, загулял парень. Заявил только через день, когда тот опять не вышел на работу, начались поиски. Искали и в городе, и в тундре, а нашли на дне котлована. Сидел голый на осколке льда, вся одежда аккуратно сложена рядышком. Следов насилия никаких, никто его не связывал, силой не удерживал, тело не транспортировал.

– Снова самоубийство?

– Ну уж точно не несчастный случай. Мои люди там потом картинку нашли на ледяной глыбе. Он ножиком нацарапал перед смертью. Такая, знаешь, наскальная живопись. Сказать, что он нарисовал?

– Не надо. – Вероника покачала головой. Она уже знала, что он нарисовал. Или кого… – Было еще две смерти. До того, как… – она не договорила, отхлебнула виски прямо из фляги.

– А ты сильная, – Степан посмотрел на нее с уважением.