– Алек? – окликнул он лежащего друга. – Ты в порядке?
Тот промолчал, оставаясь в беспамятстве.
– Хорошо тебе, – позавидовал Гена. – Ничего не видишь, не слышишь и не чувствуешь. Это скоро пройдет, но пока ты наслаждаешься забытьем. В отличие от меня. Я думал, что мои мучения закончились… Ан нет! Видать, обманул меня шаман…
У него помутилось в голове от боли, и он закрыл глаза. Когда приступ стих, Гена увидел рядом с собой старого индейца. Тот держал в руке перо и водил им в воздухе, словно что-то писал.
– Хватит меня дурить! – вспылил парень. – Наслушался я досыта твоих глупостей!.. Смерти в лицо посмотрел, долг свой выполнил, а болезнь не отступила. Скорее наоборот! Так что пшел вон отсюда…
Шаман спокойно вставил перо в головной убор, сложил руки на груди и застыл в ожидании.
– Чего тебе еще? – процедил Гена. – Когда ты нужен, тебя не дозваться! А сейчас явился, не запылился. У тебя совесть есть?
Новый приступ боли скрутил парня в бараний рог. Шаман не выразил ни малейшего сочувствия. Он просто сидел и наблюдал, как его подопечный корчится и кусает губы.
– Вали прочь, – отдышавшись, выдавил Гена. – Не то я сам тебя вышвырну…
Индеец расплылся в улыбке, кожа на его щеках сморщилась, а глаза оставались холодными. Он ничуть не испугался угрозы.
«Может, мне пора покончить со своим жалким существованием? – подумал Гена. – Кто-то говорил о пропасти!.. Там, впереди, за пеленой снега – обрыв. Спасительная бездна, которая прекратит мои страдания!.. Всего-то и нужно завести мотор и дать газу!»
– Алек? – окликнул он друга. – Ты со мной?
– Он за себя не отвечает, – отозвался вместо Алека шаман. – А ты не вправе решать за него.
– Пошел ты…
– Малодушие – худший из грехов!
– Кто ты такой, чтобы меня судить? – огрызнулся Гена. – Хочешь на мое место? А? Что молчишь? Язык проглотил?
Он раскричался, осыпая бранью индейца и беспомощного Алека, который не мог за себя постоять. Шаман презрительно щурился и молчал, чем еще больше бесил Гену.
Когда негодование парня иссякло, он с удивлением обнаружил, что боль… ушла. Мышцы расслабились, прострелы в позвоночнике прекратились, в голове просветлело.
– Я что, умер? – вопросительно покосился он на индейца.
Сиденье, которое минуту назад занимал шаман, было пустым.