Достаю из кармана пятитысячную купюру и бросаю прямо перед ней.
— Спасибо за услуги нашей семье. Отныне ты свободна, можешь начинать поиски нового папика. Уверен, на твою невинную мордашку многие купятся.
Делаю шаг назад, бросаю на неё последний взгляд и ухожу, не оборачиваясь.
Глава 29
Он ушёл.
Кинул мне в лицо пятитысячную купюру, как какой-то проститутке, и ушёл, плюнув мне в душу. В этот момент как будто всё остановилось. Я не могла и не хотела подниматься на ноги, продолжала смотреть в одну точку и не реагировала на бурные вопросы отца.
Он меня бросил.
Обвинил меня в измене с его братом. Это просто в голове у меня даже не укладывалось. Как он мог так подумать? Как мог вообще это в слух сказать.
Отец дергает мою руку вверх и поднимает.
— Что это было только что? То, что он сказал — это правда?
У меня в ужасе расширяются глаза, и я поворачиваюсь к нему.
— Папа, ты что такое говоришь?! Как ты можешь? — голос дрожит и не только. Пальцы и губы тоже дрожат.
— А почему нет? С ним же ты спишь, что тебе могло помешать, переключиться на младшенького из братьев Хасановых?!
Я вырываюсь из его рук. Чувство злости и разочарование смешались.
— Позор тебе! — слышу позади шум, поворачиваюсь и вижу маму.
— Не делай такое лицо, будто отец тебе что-то невозможное сказал. Рамиль этот ихний тоже красавец, если ты на него переключилась, то это ещё не беда. Он тоже богатый, и он тоже Хасанов.
— Что?.. Что… Да как же вы так можете? Это вы меня толкнули в постель к Роману, продали меня ему за бумажки. Променяли меня на деньги, предали мою любовь к вам. За что? За что вы так со мной?
Я впервые кричу на них. Мои нервы сдали окончательно, пусть будет, что будет, я больше не могу терпеть, я просто не выдерживаю.
— Не драматизируй и прикройся уже! — мама кидает мне халат. — Во-первых, насильно никто тебя не заставлял ложиться в постель, окончательное решение приняла ты. Во-вторых, мы не слепые: Роман тебе нравится, и ты влюблена в него.
— И не строй из себя тут невинность, ты тоже тянула из него деньги! Вон шкаф твой теперь забит дорогими шмотками, а на ушах серёжки, цена которых больше, чем стоит весь наш дом. — Подхватывает речь отец.