— Ага… — прошептала Оля, улыбаясь от моих прикосновений. — Справились, но… давай ты массируй пока.
От каждого прикосновения, мышцы Оли должны были расслабляться. Ей хочется дать сейчас тепло и спокойствие, чтобы она хоть немного, но отвлеклась от хирургических операций. Сначала нужно расслабить плечи, а затем и спину.
— Большинство моложе нас, Серёжа. Молодые, не прожившие и половины положенного, — шептала Оля, пока я массировал шею.
Лёгкие ласковые движения чередую с поглаживаниями. Оле это очень нравится, и она начинает слегка отзываться своим телом. Мои ладони продолжают скользить по плечам, лопаткам и вдоль позвоночника.
— Я… так… расслабилась, — прикрыла глаза Оля. — Но снова вижу перед собой того парня. Он лежит, не плачет, не стонет, хлопает своими глазками, словно младенец и… и повторяет, — убрала Вещевая мои руки и повернулась ко мне.
— Что повторяет? — спросил я, утерев ей слезу.
— Маме не говорите, что погиб, — всхлипнула Оля и бросилась мне на шею. — Он уже трясётся, шансов нет, доктор из… из последних сил уже пытается найти этот проклятый осколок.
Оля достала из кармана осколок чёрного цвета и положила его передо мной.
— И нашёл?
— Да, — шепнула Оля и расплакалась ещё сильнее. — А он уже умер. И даже глаза свои не закрыл. 19 лет ему было.
И в этот момент послышался очень знакомый свистящий звук. Прыжком я повалил Олю на пол, и в тот же момент меня накрыло стёклами от окна.
Потом ещё один взрыв, и ещё. Продолжая прижимать девушку к полу и накрывать её, глянул по сторонам. Настольная лампа, лежала на полу, но выполняла свою работу, освещая помещение. На десятой мине я перестал считать и потянул за собой Олю.
— Нет, я тут останусь, — сказала Оля и забилась в один из углов, нервно вздрагивая при каждом разрыве.
— Оля, надо уходить в землянку, которая за пропускником. Там глубоко…
— Я останусь здесь, — продолжала стоять на своём Вещевая.
— Да не тормози, Оля! — прикрикнул я на неё и попробовал поднять.
Ещё один взрыв недалеко от пропускника. В соседней комнате послышался звук бьющегося стекла.
— Пошли, тебе говорят! — снова прикрикнул я, но Оля только медленно повернула на меня голову.
— Я останусь здесь, — всё так же спокойно повторила она.
Ну не тащить же её! Я подвинул к Оле поближе стол и перевернул его столешницей к окну. Сняв матрас с кушетки, я сел на пол рядом с Вещевой и накрыл им нас двоих. Стены в это время продолжали дрожать при каждом разрыве. На улице криков неслышно. Да и сами разрывы становились всё реже.